Елена Егорова - Угрешская лира. Выпуск 3

До Двадцатого до съезда
Жили мы по простоте
Безо всякого отъезда
В дальнем городе Инте.

Там ни дерева, ни тени,
Ни песка на берегу —
Только снежные олени
Да собаки на снегу.

Но однажды в то окошко,
За которым я сидел,
По наитью и оплошке
Воробьишка залетел.

Небольшая птаха эта,
Неказиста, весела,
(есть народная примета)
Мне свободу принесла.

Благодарный честно, крепко,
Спозаранку или днём,
Я с тех пор снимаю кепку
Перед каждым воробьём.

Верю глупо и упрямо,
С наслажденьем правоты,
Что повсюду тот же самый
Воробьишка из Инты.

Позабылось быстро горе,
Я его не берегу,
А сижу на Чёрном море,
На апрельском берегу…

Но и здесь, как будто дома, —
Не поверишь, так убей! —
Скачет старый мой знакомый,
Приполярный воробей.

Бойко скачет по дорожке,
Славословий не поёт
И мои – ответно – крошки
По-достойному клюёт.

Я на всю честную Русь
заявил, смелея,
что к врачам не обращусь,
если заболею.

Значит, сдуру я наврал
или это снится,
что и я сюда попал,
в тесную больницу?

Медицинская вода
и журнал «Здоровье».
И ночник, а не звезда,
в самом изголовье.

Ни морей и ни степей,
никаких туманов,
и окно в стене моей
голо без обмана.

Я ж писал, больной с лица,
в голубой тетради
не для красного словца,
не для денег ради.

Бормочу в ночном бреду
фельдшерице Вале:
«Я отсюдова уйду,
зря меня поймали.

Укради мне – что за труд?! —
ржавый ключ острожный».
Ежели поэты врут,
больше жить не можно.

Живя свой век грешно и свято,
недавно жители земли,
придумав фотоаппараты,
залог бессмертья обрели.

Что – зеркало?
Одно мгновенье,
одна минута истекла,
и веет холодом забвенья
от опустевшего стекла.

А фотография сырая,
продукт умелого труда,
наш облик точно повторяет
и закрепляет навсегда.

На самого себя не трушу
глядеть тайком со стороны.
Отретушированы души
и в список вечный внесены.

И после смерти, как бы дома,
существовать доступно мне
в раю семейного альбома
или в читальне на стене.

Ярослав Смеляков неистовый…
Яра – его прозвание.
Сердце поэта чистое
гордо сквозь испытания
нёс он как символ стойкости
и не сошёл с тропы.
Эпика – резкой точности
пафос его борьбы.
Лирика – чудной тонкости
ткань непростой судьбы,
сплав сильных чувств и мыслей.
Но себя самого
в гениях он не числил:
Пушкин – кумир его.

Ярослав Смеляков неистовый…
Смелость – его стезя.
Строк искромётных, искренних
сердцу забыть нельзя.
Слово любви не продано,
хоть враги жестоки.
Благополучие отдано
жертвою за стихи…
Оставляя в них всё, что дорого,
он ушёл напролом
не больничными коридорами —
Млечным Путём.

Славный жизненной силой
Ярослав Смеляков,
И тебя подкосила
Ложь волков и оков.

В шестьдесят слишком рано
Покидать белый свет.
Но душевные раны
Не залечит поэт.

Твою юную славу,
Твой талант не любя,
Зависть, строя подставу,
Предавала тебя.

Но, ломая преграды,
Шёл судьбе поперёк.
Славу взял и награды
Ты на Божий порог.

А в году две тыщи пятом,
В знак любви к тебе моей,
Стала я лауреатом
Первой премии твоей.

Я стихом твоим согреюсь.
И, заглядывая вдаль,
Получить ещё надеюсь
Твою славную медаль.