Геннадий Прашкевич - Брэдбери

— Вы явно не сторонник морали, пропагандируемой СМИ.

— Плевал я на ваши хваленые СМИ! Что за новости они нам преподносят? Убийства да изнасилования, похороны да СПИД! И на каждую новость, неважно, значима она или нет, — примерно пятнадцать секунд. Своим студентам я советую вообще никогда не смотреть теленовости».

Кстати, повесть Рея Брэдбери «451° по Фаренгейту» тоже не раз подвергалась вмешательству американских цензоров — и во времена маккартизма, и позже. В 1967 году, например, из специального издания книги для средних школ было исключено более семидесяти пяти фраз: и любимые ругательства Рея Брэдбери — все эти damn и hell , и упоминание абортов, вокруг которых кипели страсти, и еще многое, на что нормальный читатель, в общем-то, мало обращает внимания…

В одном из интервью, данном в 1990 году, Рей Брэдбери сказал: «В конце концов повесть “451° по Фаренгейту” — она вся о России и Китае. Она вся о любых приверженцах тоталитаризма, кем бы они ни были и где бы ни жили: и о левых, и о правых…»

Конечно, Брэдбери боялся войны.

К счастью, атомная война на Земле так и не началась, хотя упоминавшийся выше налогоплательщик из «Марсианских хроник» боялся вовсе не напрасно: в 1950-1960-е годы прошлого века с Земли действительно стоило сбежать!

«Согласно чрезвычайному военному плану Командования Стратегических Сил США, утвержденному в октябре 1951 года, — писал известный американский исследователь Д. Холлоуэй, — воздушные стратегические операции планировалось начать через шесть дней после планируемого нападения Соединенных Штатов Америки на СССР…»

Речь, собственно, шла не о войне — в привычном понимании этого слова, речь шла об уничтожении огромной страны.

Предполагалось, что тяжелые бомбардировщики с базы в штате Мэн сбросят атомные бомбы на регион Москва-Горький и уйдут в Англию.

А средние бомбардировщики с Лабрадора нанесут удар по району Ленинграда и тоже уйдут на британские базы.

А бомбардировщики с английских баз, отбомбившись в промышленных районах Поволжья и Донецкого бассейна, приземлятся на ливийских и египетских аэродромах.

А бомбардировщики с Азорских островов, отработав в районе Кавказа, приземлятся в Саудовской Аравии, ну а боевые машины с Гуама доставят бомбы, предназначенные для Владивостока и Иркутска…

Никто из американских фантастов в то время не играл с человечеством так масштабно и страшно, как вполне реальные военные.

Предложение Джона Хьюстона взволновало писателя.

Написать киносценарий по огромному классическому роману!

Брэдбери остро чувствовал глубину, даже величие предстоящей работы. Это его пугало и в то же время влекло. Он не раз повторял на встречах с читателями: «Бросайтесь в пропасть и отращивайте крылья по пути вниз». Была даже карикатура на эту тему: стоят люди у края пропасти, в которую что-то со свистом падает. «А, это Брэдбери опять!» При всей сентиментальности и чувствительности Рей Брэдбери был упорен в достижении поставленных целей. Он справится с предложенной ему работой! Он напишет сценарий по «Моби Дику». К тому же, когда еще представится случай утвердить себя в большом реалистическом кино, доказать всем, что ты вовсе не pulp -поэт — жалкий творец «ужастиков»?

Брэдбери внимательно изучил «Моби Дика» и иллюстрации Рокуэлла Кента. Этот художник очень много сделал для популярности романа, извлеченного из архивов после почти семидесятилетнего забвения. Океанские бездны, светящиеся рыбы, изгибы зеленых глубинных течений, матросы, застывшие в звездном сиянии на деревянной палубе китобойного судна «Пекод», мрачный капитан Ахав, опирающийся на свою искусственную ногу…

Предлагая написать сценарий молодому писателю, Джон Хьюстон, конечно, рисковал. Он прекрасно знал, что репутация Рея Брэдбери в глазах многих серьезных критиков основана пока что только на успехе «Марсианских хроник» (повесть «451° по Фаренгейту» еще не вышла в свет).

«Под вечер, когда древнее море было недвижно и знойно, и винные деревья во дворе стояли в оцепенении, и старинный марсианский городок вдали весь уходил в себя, и никто не выходил на улицу, мистера К можно было видеть в его комнате, где он читал металлическую книгу, перебирая пальцами выпуклые иероглифы, точно струны арфы. И книга пела под его рукой, певучий голос древности повествовал о той поре, когда море алым туманом застилало берега и древние шли на битву, вооруженные роями металлических шершней и электрических пауков…»

Какие-то иероглифы… Какой-то загадочный мистер К… Металлические шершни… Электрические пауки… Середина XX века, а за Реем Брэдбери волочится погромыхивающий хвост дешевых поделок… «Скелет»… «Надгробный камень»… «Крошка-убийца»… «Помяните живых»… «Попрыгунчик»… «Поиграем в “отраву”»… «Город мертвых»… Все эти космические монстры, взрывающиеся ракеты, марсиане во всех видах — от смуглых и золотоглазых до почти невидимых призрачных… Всякие доисторические твари… вампиры… татуированные фрики…

Не каждый решился бы пригласить такого писателя.

Но Джон Хьюстон решился. И как позднее признавался, роль в этом сыграло не только то, что ему искренне нравились некоторые рассказы Брэдбери (тот же «Ревун», например). Прекрасный психолог, Хьюстон сразу уловил некоторую внутреннюю неуверенность Рея, его склонность к неумеренным разговорам, которыми он защищался от внешнего мира, к игре образами. Таким людям, как Рей Брэдбери, считал Хьюстон, легче навязывать свои мысли, заставлять их делать то, что нужно тебе. Он нуждался именно в таком послушном, как ему казалось, помощнике. К тому же Джон Хьюстон обожал эффекты. Кто такой этот Брэдбери? — спросят его профессионалы. А-а-а, — ответит он, — певец золотоглазых…

Джон Хьюстон вырос в семье известного артиста.

В 14 лет он бросил школу, чтобы стать боксером.

И стал боксером. И выиграл любительский чемпионат Калифорнии в легком весе.

В 19 лет Джон Хьюстон дебютировал на сцене, но не выдержав слишком ровной и скучной, на его взгляд, жизни, уехал в Мексику, где служил в кавалерии и занимался разведением лошадей. По просьбе отца он все же вернулся в Голливуд и занялся кино.

Поначалу дела у Джона складывались превосходно.

Но 25 сентября 1933 года, находясь за рулем своей машины, Джон Хьюстон сбил на дороге женщину, которая скончалась от полученных травм. Луи Б. Майер — директор студии «Метро-Голдвин-Майер» — дал чиновникам взятку чуть ли не в 400 тысяч долларов только для того, чтобы замять уголовное дело и не допустить огласки в печати. Пришлось уехать в Европу, но и там Хьюстон жил по-своему: зарабатывал уличным пением в Лондоне, изучал живопись в Париже.