Александр Андреев - Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах

Если контрразведка была ужасом для предреввоенсовета, то чем же она была для рабочего и крестьянина? Культурный анархист Волин не мог не сознаться в том, что для населения контрразведка была далеко не тем, что нроповедывала декларация реввоенсовета махновцев — судом «живых местных сил». Она была органом расправы анархо-махновских бандитов, деклассированных отбросов общества в роде Д. Попова, бывшего левого с.-р., у Махно перекрасившегося в анархиста. Махновцы, объявив себя поклонниками гласности, еще на александровском съезде вынесли резолюцию: «выделить комиссию от РВС в целях разъяснения и улаживания и гласности дел контрразведки», но и намека на выполнение этой резолюции не было.

Вообще любопытно отрицание «для света» «суда официального и казенного», с писаными нормами, и одновременно — организация суда, перед которым ужасался даже «идейный руководитель» армии. Другой анархист, более прямой, начальник штаба махновской армии и бывший рабочий, в своем показании говорит следующее: «Что же касается пыток, то анархисты-пропагандисты и большинство беспартийных, т. е. махновцы, были враждебно настроены против таких действий отдельных лиц, как Махно, Левко, Зинковокий, Голик, Петренко и другие, которые эти пытки применяли, имея целью вселить своим противникам и массам страх и ужас перед активистами, т. е. махновцами. Махно практиковал с первых дней своего выступления эти пытки людям, которые в большинстве случаев были умерщвлены; их рубили на куски, бросали в топку паровоза, когда человек был уже убит. Были случаи, когда это производилось с людьми, которые были приговорены к смертной казни, но когда они были еще живы» [121] Архив ГПУ УССР, дело о махновщине, т. XIII, л. 166. Цитируем дословно. . Данные достаточно красноречивы. Куда там «большевистским зверствам», всяким судам ГПУ и ЧК, выдуманным белогвардейцами и подхваченным анархистами всех видов и мастей, включая, понятно, Махно и всех его друзей.

В данном показании положение скрашивается, пытки приписываются лишь отдельным лицам. Это неверно. Мы имеем и другое махновское свидетельство: протест одного из махновских командиров — П. Могилы в «Пути к Свободе» против еврейского погрома, учиненного группой повстанцев в еврейской колонии Горькой, во главе с членом штаба армии и одним из друзей Махно, бывшим «потемкинцем» — Дерменжи.

Свидетельством о махновском суде могут служить заметки из дневника жены Махно (правда, относящиеся к 1921 г.) [122] Архив Революции, Харьков, фонд Совнаркома УССР. .

«23 марта. Рано утром в 10 наши ребята захватили в плен 2 большевистских агентов, которые были расстреляны.

«25 марта. Тут поймали 3 агентов по сбору хлеба и прочего. Их расстреляли.

«26 марта. Подъезжая, к хутору, увидели, как с хутора выбежало несколько конных и пеших (красноармейцев. М. К.), которые бросились бежать. Быстро подошли к хутору и начали обстреливать хату. Убегающих нагоняли и убивали на месте. Кто-то с краю поджег хату. В несколько хат были вброшены бомбы. Скоро со всеми было покончено».

Но, может быть, обстановка войны диктовала такие зверства? Посмотрим, как судили махновцы пленных.

«Нам сказали, что наши захватили в плен человек 40. Мы въехали в село и на дороге увидели группу людей, из которых часть сидела на земле, а часть стояла и раздевалась. Кругом них вертелись на лошадях и пешие наши ребята. Это были пленные. Их раздевали до расстрела. Когда они разделись и разулись, им велели завязывать один другому руки. Все они были русские, молодые, здоровые парни. Отъехав немного, мы остановились. По дороге под забором лежали трупы. Немного дальше у дверей больницы лежал еще один труп., Крестьяне смотрели, как сначала раздевали пленных, а потом стали выводить по одному и стали расстреливать. Расстрелявши таким образом, остальных выставили в ряд и чесанули по ним из пулемета. Один бросился бежать. Его догнали и зарубили».

Интеллигент-анархист, бывший эмигрант, писал всякие благоглупости и декларации; повстанец, проводивший в жизнь отрицание суда и ЧК, уничтожавший «суд официальный и казенный», создавал свой суд. Вместо классового суда был самосуд, т. е. индивидуальный суд, когда каждый махновец, руководясь ему одному «врожденным революционным чутьем» (так выражались анархо-махновцы), творил суд и расправу. Крестьянство иного суда создать не могло. Индивидуалистическое хозяйство создавало в мозгах понятие об индивидуальном суде, как о самом справедливом.

Еще один вопрос следует рассмотреть, чтобы окончательно ознакомиться с практикой махновщины. В критике соввласти махновцы указывали, что в Советской России нет свободы слова, печати и т. д., которые коммунисты якобы обещали. Эти мелкобуржуазные революционеры не понимали, что, если мы проводим диктатуру пролетариата, то, следовательно, являемся противниками демократических свобод. «Лозунгом «свобода, равенство и братство» в настоящее время, — писал «Харьковский Набат», — прикрываются все политические партии, начиная с партии народной свободы (к.-д.) и кончая большевиками» [123] «Звезда», № 148, от 6 декабря 1919 г., из ст. «О повстанчестве и безвластии». Когда и где большевики говорили о свободе, равенстве и братстве во время диктатуры пролетариата? Эта фраза не случайная описка, а один из методов критики анархистами большевиков. Но эти же трубадуры свободы во время своего господства показали, какую свободу и братство они могут дать.

Во время захвата анархистами Екатеринослава, там вначале легально выходили все газеты — от большевистских до право-эсеровских включительно. Им разрешалось критиковать большевиков и Добрармию, но, как только «Звезда» принялась за критику махновских порядков, ей пришлось уйти в подполье. Власть в Екатеринославе принадлежала не избранному населением совету, даже не РВС махновской армии, а назначенному Махно коменданту и, главным образом, контрразведке. От контрразведки стонало местное население. Взятки, расстрелы, избиения совершенно невинных людей — главные добродетели махновской контрразведки. Вместо «безвластия» в Екатеринославе существовала власть кучки партизанских командиров; во время же пребывания Махно в городе власть принадлежала исключительно ему, т. е. существовал самый реакционный вид власти — военная диктатура.

Коммунистическая партия, разоблачавшая сущность махновщины, критиковавшая анархистов, должна была вести свою работу таким образом, чтобы не разложить махновскую армию, как боевую силу, которая оказывала существенную помощь Красной армии тем, что подрывала деникинский фронт изнутри. Вследствие этого приходилось «сокращаться» в своей критике и только разоблачать фальшь анархо-махновцев в их криках о свободном безвластии, установленном ими. Так, например, «Звезда» давала следующую оценку анархо-махновщине и установленному ею режиму [124] «Звезда», № 148, от 6 декабря 1919 г., из ст. «О повстанчестве и безвластии». : «Мы неоднократно заявляли рабочим и крестьянам, что преклоняемся перед революционной выдержкой, перед беззаветной преданностью серых героев-повстанцев делу революции. Поэтому мы считаем заявление анархистов о том, что мы якобы недооцениваем революционное значение повстанчества, крайне бесчестным и даже провокационным приемом политической борьбы.