Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

- Проконтролируйте, - сказал я начальнику штаба, - как саперы готовят переправочные средства. Это главное. К утру они должны быть на воде, в зарослях у берега. Сигналом для начала будет залп гвардейских минометов.

Я вышел с Дьячковым на крыльцо. Темнота стояла уже густая и вязкая как деготь. С той стороны донеслось несколько пулеметных очередей. Потрескивая, взмыла вверх зеленая ракета. После нее стало еще темней. Опять выбил короткую дробь немецкий пулемет. И снова воцарилась тишина.

Но я знал, что в этом безмолвии саперы ладят плотики, гонят по воде взятые у рыбаков лодки, отрывают окопы и ходы сообщения. Дивизия не спала, готовилась к завтрашнему бою.

Я вернулся в комнату и вновь принялся изучать карту. Коротенко появился как-то внезапно.

- Как разведка?

Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, он начал рассказывать:

- Весь луг покрыт туманом. Как следует просмотреть огневую систему противника не удалось. Разведгруппа подошла к самому берегу. Видели отдельную высоту. Там фигуры немцев маячили. С той стороны изредка били короткими очередями пулеметы.

- А как с "языком"?

- Порядок. Пулеметчика притащили. Целого и невредимого.

- Хорошо. Теперь можно уточнить оборону противника, систему огня. Вы сами проведите допрос пленного.

- Есть! - Коротенко бесшумно вышел.

Спать не было никакого желания. Я отправился к исходному рубежу первого эшелона. Здесь тоже не смыкали глаз. И не только наблюдатели, которым полагалось бодрствовать по уставу, но и все остальные бойцы. Люди сидели группками и шепотом о чем-то разговаривали. Курили лежа, в рукав, тщательно соблюдая светомаскировку. И они, уже закаленные, испытанные воины, волновались. Тем более что предстояло преодолевать реку. А вода многих пугает. Особенно тех, кто не умеет плавать.

Нервничал и противник. Время от времени он открывал стрельбу - так, на авось. Больше, видимо, для собственного успокоения. Туман растаял, и в черной ленте реки отражались опрокинутые цветные дуги ракет. Красивое это было зрелище.

Пройдя через лесок, я вышел к низкому камышовому берегу. Здесь собрались офицеры-операторы и разведчики. Новый наблюдательный пункт оперативной группы был подготовлен тут же. На берегу мы и провели остаток ночи.

Под утро на реку вновь упал туман. Медленно, словно нехотя, разливался бледный рассвет. В тылу заворчали автомобильные моторы - какие-то запоздавшие машины пробежали по дороге. И снова все стихло.

Подошел Максимов:

- Артиллерия готова к открытию огня.

Я глянул на часы. Еще немного - и можно будет начинать.

И вот с сердитым воем высоко над рекой пронеслись огненные полосы "катюши" дали залп, положивший начало бою. Загремели пушки. Из леска ударила дивизионная артгруппа, стремясь подавить неприятельские батареи. От берега отчалили лодки и плотики с бойцами.

Подавить артиллерию врага полностью мы не смогли - недоставало разведданных. И фашисты тотчас начали ответную стрельбу из орудий и минометов. Их берег господствовал над нашим. Немцы били по воде, где в редеющем тумане темными тенями скользили плоты с людьми. В артиллерийский гром вплетали свой голос пулеметы.

Тихая река Айвиексте в одну минуту стала кипящей, вздыбленной фонтанами тяжело опадавшей воды. Туман рассеялся, и над переправой появилась вражеская авиация. "Юнкерсы" пикировали даже на отдельные плоты. "Фокке-вульфы" прочесывали реку пушечными и пулеметными сериями. Я запросил авиационное прикрытие ца переправу. Наши "яки" не заставили себя долго ждать. В небе завязались воздушные схватки. Бомбежка переправы велась уже не так организованно, как вначале. Но все-таки перевес в воздухе был на стороне противника. На этот раз наших самолетов оказалось значительно меньше, чем неприятельских, и полностью прикрыть переправу они не могли.

А тем временем высадившиеся на правый берег бойцы схватились с гитлеровцами врукопашную. На помощь им подходили все новые наши десанты. Поднятая снарядами вода обрушивалась на ненадежные бревенчатые плотики, сбрасывая людей в реку. Одни снова влезали на плоты, другие вплавь или вброд самостоятельно добирались до берега.

Вот уже через Айвиексте переправился Зинченко. Начал форсирование реки Алексеев. На берег поодиночке выкатываются орудия - их тоже надо переправлять. А вода теперь белеет полосами всплывшей оглушенной рыбы.

И как нередко бывает в страшные, напряженные минуты, эта пустячная деталь вдруг привлекает внимание многих.

- Смотрите, это же сазаны! - говорит кто-то со знанием дела. Чей-то голос рядом со мной мечтательно вторит:

- Эх, Блинника бы сюда! Он бы сделал уху - одно объедение.

Но пока было не до ухи. Я видел, что дальше первой траншеи, протянувшейся вдоль берега реки, наши подразделения продвинуться не могут. Перед ними лесистые высотки, ощетинившиеся пулеметами. Они изрыгают свинцовый ливень. Усиливается огонь с флангов. Трудно бойцам, занявшим вражеские окопы.

Айвиексте преодолевает 1-й батальон 469-го стрелкового полка под командованием капитана Федора Ионкина. За ним - батальон капитана Сергея Хачатурова. Этот высокий, красивый южанин сменил комбата Василия Колтунова - того, что в бою за Заозерную получил тяжелые ожоги и был отправлен в госпиталь. Хачатуров уже успел показать себя как лихой командир - под стать своему предшественнику. Вот и его бойцы выпрыгивают на берег и скрываются в траншее.

Я приказал Максимову сосредоточить огонь на высотах. В обороне врага стали появляться отдельные бреши. В них небольшими группами начали просачиваться наши бойцы.

Позже я узнал, что первым прорвал неприятельскую оборону батальон Хачатурова. Особенно отличился пулеметный расчет сержанта Пуртова. Он вырвался вперед и занял очень выгодную огневую позицию. Немцы его сразу но увидели. Пуртов до поры до времени решил выждать. Когда батальон поднялся в атаку, станковый пулемет Пуртова ударил по врагу с тыла. Гитлеровцы растерялись и поспешно оставили холм, который занимали.

Когда все это происходило, я переправлялся на лодке на правый берег. На веслах сидел возбужденный Коротенко. На корме пытался править обломком весла наш начальник отделения кадров капитан Теплоухов - Саша, как запросто называли его все офицеры дивизии. Каким образом он очутился со мной в лодке, я и сам понять не мог. Впрочем, желание "понюхать пороху" часто толкало Сашу на поступки, не предусмотренные его не очень боевой должностью. И я, признаться, на это смотрел сквозь пальцы.

По выемке прибрежного луга мы прошли в окоп, где был развернут наблюдательный пункт Алексеева. Обосновавшись там, я стал размышлять над тем, как скорее выкатить на прямую наводку переправлявшуюся артиллерию. Припекало августовское солнце. Рядом в окопчиках сидели разморенные зноем разведчики - они пока что были "безработными". Положив автоматы на бруствер, они поглядывали на высоту, где в громе и дыму дрался батальон Хачатурова.