Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

Район Плётцен-зее обладал уже всеми типичными признаками современного большого города. Четырех-пятиэтажные дома вытянулись в ровном строю вдоль нешироких улиц. Зелень почти исчезла. Сады и палисадники уступили место асфальтированным внутренним дворам. Бросались в глаза следы работы союзной авиации: многие здания представляли собой груды развалин, над которыми возвышались неровно изломанные стены фасадов.

Против всех ожиданий сопротивление здесь было не слитком сильное. Приехавший на НП Переверткин уточнил нашу задачу: наступать на юг и к исходу дня достичь железной дороги, идущей с востока на запад и пересекающей канал Фербиндунгс чуть пониже того места, где он изгибался под прямым углом.

Вечером мы вышли на назначенный рубеж. Рядом с нами к железнодорожному полотну выдвинулась и 207-я дивизия. Участок фронта, который мы теперь занимали, стал еще уже. Воспользовавшись этим, я вывел во второй эшелон 674-й полк. С того дня, как мы вошли в Берлин, он еще ни разу не сменялся и был измотан до предела.

- Пусть все спят до утра, - сказал я Плеходанову. - И вы тоже. Силы еще понадобятся.

Я и сам решил отоспаться впервые за трое суток, а то уже трудно было ловить и собирать воедино расползающиеся мысли. Но не тут-то было: только я собрался уходить с НП, как раздался звонок командира корпуса. Семен Никифорович взволнованно сообщил, что наш левый сосед - 171-я дивизия пытается форсировать Фербиндунгс-канал близ его слияния с каналом Берлин-Шпандауэр-Шиффартс. Подразделения дивизии захватили уцелевший там мост и ведут за него кровопролитный бой, но продвинуться дальше не могут. Им надо немедленно помочь.

- Подсобишь Негоде выбить немцев с моста, форсируешь канал и будешь наступать на юг, через Моабит, - приказал Переверткин. - Дальнейшие указания получишь утром.

Я тут же вызвал Зинченко, велел ему поднимать полк и выступать на помощь соседям. Вслед за ним был направлен полк Мочалова. Ему ставилась задача выйти на берег правее того места, где шел бой, и подготовиться к форсированию канала.

Теперь-то можно было и отдохнуть. Я спустился в подвал казарменного здания, где расположилась на ночлег оперативная группа.

- Товарищ генерал, - встретил меня Курбатов, - слышали новости? Передовые подразделения Первого Украинского вышли на Эльбу и встретились с американцами.

- Ну да? Вот это здорово!

- Мало того. Первый Белорусский и Первый Украинский соединились западнее Потсдама. Берлин теперь полностью окружен!

- И немецкие войска окончательно расчленены, - добавил я, мысленно увидев большую карту военных действий.

Как ни радостно было это событие, но сил у меня хватило лишь на то, чтобы добраться до двухъярусной солдатской койки и сказать Офштейну: "Не буди до шести ноль-ноль". И сразу же глухой сон выключил сознание.

Проснулся я от громких голосов. За освещенным аккумуляторным фонарем столом стояли Офштейн и Переверткин и возбужденно разговаривали.

- Помначштаба полка Логвинов лично ходил в разведку на мост, товарищ генерал, - услыхал я слова Офштейна. - Он утверждает, что мост не взят и что там нет никого из наших. У меня нет оснований не верить ему.

- Вас ввели в заблуждение, а вы вводите меня, - раздраженно отвечал Семен Никифорович. - Мне докладывали, что мост взят, что там бой идет! А вы до сих пор не подключились!

Сон с меня как рукой сняло. Сразу поняв, что к чему, я вступил в разговор:

- Товарищ генерал, ясно, что один из двух докладов неверный. Но здесь мы не установим истину. Давайте подъедем на место и там посмотрим. Тогда и увидим, кто прав.

- Ну вот еще, этого не хватало, - произнес, остывая, Переверткин. - С какой стати нам туда ехать?

- А что? - настаивал я. - Самый быстрый способ разобраться и принять решение. Чем ждать, пока штабы будут проверять да перепроверять...

- Ну ладно, - согласился Семен Никифорович, - поехали.

Через несколько минут мы сели в машину и в сопровождении взвода автоматчиков помчались по разбитым, словно вымершим улицам. С неба сочился серый, жидкий рассвет. Сырой холодный ветер прорывался за воротник шинели. Путешествие наше было недолгим. Минут через восемь машина остановилась. Дальше пришлось идти переулками, в которых притаилась предутренняя мгла, на редкие звуки выстрелов. Встретившийся солдат провел нас на НП разведчиков.

С чердака полуразрушенного дома хорошо были видны мост, канал и баррикада вдоль него. На асфальте темнели неподвижные пятна - тела сраженных пулями бойцов. Мост был пуст. А за ним, на той стороне, просматривались позиции вражеских орудий, поставленных на прямую наводку.

Картина, в общем-то, становилась ясной.

- Были на мосту? - обратился я к разведчикам.

- Так точно, товарищ генерал, были, - ответил черноглазый сержант - он тут оставался за старшего.

- А кто еще туда ходил?

- Наши саперы. Они мост разминировали, прикидывали, как укрепить его. Немец-то подорвал, да не до конца. Все на соплях, то есть, извините, на рельсах трамвайных держится. Пехота пройдет, а артиллерия и танки - нет.

- А соседи не пытались мост захватить?

- Как же, пытались. Только немец их сразу же оттуда шуганул. Когда мы подошли, их уже там не было.

- А "языка" брали? Кто тут оборону держит?

- Был "язык". В обороне находится учебная рота запасного пехотного батальона и боевые группы фольксштурма. Всего человек четыреста. За мостом - семь орудий на прямой наводке. В поддержке - два тяжелых дивизиона. Танков нет. А пулеметов много. Огневые точки и на той стороне, и здесь, на баррикаде. Мы их позасекали. Сейчас продолжаем наблюдение.

- Хорошо, товарищ сержант, - вступил в разговор Переверткин. Занимайтесь своим делом. У вас есть боец, который проведет нас на энпе сто семьдесят первой дивизии? Пошли, Василий Митрофанович.

Дворами и переулками пробрались мы в дом, до которого было метров двести. Правда, там оказался не дивизионный, а полковой НП. Семен Никифорович приказал вызвать Негоду. Тот явился быстро, чувствуя, что его ждет разговор не из приятных.

- Поторопились с докладом - полбеды, - взялся за него Переверткин. Но почему потом не доложили, что не взяли моста?

- Сил не хватило удержать, товарищ генерал. Люди кровью заливались. Решил с атакой до утра повременить.

- Не о том речь! Я спрашиваю: почему не доложили, почему меня в заблуждение ввели?..

Дело кончилось тем, что Негоде было приказано отвести дивизию восточнее, к гавани Вестхафен, образованной слиянием каналов Фербиндунгс и Берлин-Шпандауэр. Весь северный берег Фербиндунгс-канала входил теперь в полосу сто пятидесятой.

В заключение командир корпуса сказал мне:

- Форсируете канал - будете наступать через Моабит на юг, к Шпрее. А там, не исключено, на восток повернем, к центру города. Понятно?