Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

Хочу оговориться: речь здесь пойдет преимущественно о действиях 150-й дивизии, потому что связь с соседями оставляла желать лучшего, и как шли дела у них, я знал лишь приблизительно.

Итак, к 12 часам атакующие заняли исходное положение. Со второго этажа "дома Гиммлера" на рейхстаг смотрели "катюши" и стволы пушек-сорокапяток батареи капитана Сергея Винокурова и огневого взвода старшего лейтенанта Тарасевича. На открытых позициях перед Кёнигплацем находились орудийные расчеты из полка Константина Серова, дивизионов Ильи Тесленко и Магомета Найманова, из батарей Дмитрия Романовского и Ивана Кучерина, изо всех артиллерийских подразделений 756-го и 674-го полков. Два орудийных расчета из 328-го артполка - старшего сержанта Николая Бердникова и сержанта Николая Хабибулина - были, кажется, первыми среди ставших на прямую наводку.

Часть подразделений, составлявших первый эшелон атакующих, выдвинулась на Кёнигплац, к заполненному водой рву. Это были: 2-я рота 1-го батальона 674-го полка под командованием лейтенанта Петра Греченкова, разведвзвод того же полка лейтенанта Семена Сорокина, 2-я рота 1-го батальона 756-го полка. Ее возглавлял капитан Василий Иванович Ярунов - заместитель комбата, "дед", как называли его товарищи (ему было под пятьдесят).

Ров крепко беспокоил и Плеходанова и Зинченко. Был он достаточно широк и, по-видимому, глубок. Мостков через него почти не уцелело - остались в основном железные балки и трубы. С противоположной стороны возвышалась насыпь, - очевидно, отвал неубранной породы. А за ней змеились траншеи и чернели отдельные окопчики, в которых сидели немцы, занявшие позиции перед фасадом рейхстага. Преодолеть препятствие сразу всем первым эшелоном было бы очень трудно - все прилегающее ко рву пространство Кёнигалаца перекрывалось плотным огнем. Поэтому решено было выдвинуть вперед лишь несколько подразделений, чтобы они еще до начала артподготовки переправились через ров и связали боем противника, находившегося в траншеях за насыпью. Однако попытка эта не увенчалась успехом. Переправиться через ров удалось лишь немногим смельчакам из взвода разведки во главе с помкомвзвода сержантом Иваном Лысенко. Вскоре к ним присоединился и лейтенант Сорокин. Остальные подразделения залегли перед рвом.

Основные силы первого эшелона изготовились к штурму в "доме Гиммлера". Солдаты заняли места около окон, готовые по сигналу выпрыгнуть через них на улицу.

В первом часу я доложил Переверткину, что дивизия заняла исходное положение для атаки.

- Хорошо, Василий Митрофанович, желаю быстрее водрузить Знамя над рейхстагом, - напутствовал командир корпуса.

Покинув надежные стены дивизионного НП, хорошо защищавшего от снарядов и мин, но лишавшего меня возможности увидеть своими глазами картину предстоящего штурма, я переселился на четвертый этаж соседнего дома, где расположились артиллерийские наблюдатели.

Стрелки часов подползали к тринадцати. И вдруг бинокль дрогнул у меня в руках. Тяжелый гром сотряс воздух, прокатившись над рекой, над Королевской площадью, над всем центром Берлина. Это грянули 89 стволов, направленных на рейхстаг.

Над Кёнигплацем словно пронеслась буря. Взвились дымно-огненные смерчи, вздыбились черные фонтаны земли. Гром не прекращался. Стоя справа у окна, я наблюдал в бинокль, как дым и пыль превращаются во все более плотную завесу, через которую становится трудно различать траншеи, окопы и доты, испещрившие площадь, ров с водой и обугленные, расщепленные деревья. Надо всем этим возвышалась громада серого здания с куполом наверху. Оно мрачно глядело на площадь слепыми глазницами замурованных окон. Из узких амбразур вырывались частые слепящие вспышки - рейхстаг огрызался свирепым, плотным огнем. А по нему, не умолкая, все били и били орудия прямой наводки и батареи, находившиеся на закрытых позициях на северном берегу Шпрее...

Еще не замер характерный звук первого залпа "катюш", как из полуподвальных окон красного дома начали выскакивать бойцы 3-й роты Неустроева, 1-й и 3-й рот Давыдова. Каждый взвод держал направление по заранее намеченным ориентирам. От "дома Гиммлера" до рва - 240-300 метров. Для тренированного бойца полторы-две минуты стремительного бега. Но какие это минуты! Над Кёнигплацем, на подходах к нему воздух выл и стонал от раскаленного металла. Однако эти звуки покрывал оглушительный грохот нашей канонады. С голосом орудий 150-й дивизии слили свой голос батареи 171-й дивизии. Артиллерией наших соседей командовал полковник Павел Николаевич Ширяев.

Прошло минут двадцать. Сейчас согласно плану батальон Неустроева должен был пробиваться к центру фасада, туда, где расположен главный вход в рейхстаг. Батальону Давыдова надлежало выходить к правой оконечности здания, чтобы попробовать ворваться туда с южной стороны, через боковую дверь (о том, что такая дверь существует, нам было известно от пленных).

Я позвонил Плеходанову:

- Как дела?

- Рота Греченкова и разведчики лейтенанта Сорокина проскочили по уцелевшему мостку на ту сторону рва. Залегли у маленького домика перед правым крылом рейхстага.

Очень сильный фланговый огонь со стороны Бранденбургских ворот. Сейчас ввожу батальон Логвиненко, чтобы он прикрыл Давыдова с правого фланга.

- Действуйте энергичнее! Переключайте артиллерию на огневые позиции у Бранденбургских ворот.

Тут же я соединился с Зинченко:

- Как дела, перешли ров?

- Никак нет. Ни одного мостка не уцелело. Мешает интенсивный артогонь с фланга, со стороны моста от Карлштрассе...

Проклятый мост. Он пересекает излучину Шпрее справа, симметрично мосту Мольтке, к северу от рейхстага. По нему немцы могут подбрасывать подкрепления в центральную часть города. Но наши возможности здесь ограничены - этот район находится вне полосы дивизии.

- Зинченко! Не допускайте, чтобы люди долго лежали! Это увеличит потери. Прикажите Неустроеву поднять их. Выводите батальон Клименкова на левый фланг, чтобы прикрыть Неустроева. Артиллерию поворачивайте на север. Тесленко поможет вам огнем.

Пытаюсь соединиться с Тесленко. Телефонной связи нет. Ведем разговор по рации.

- Смотрите на север! - кричу ему. - Подавите огонь со стороны Карлштрассе!

Тесленко - человек железной воли. Нет, по-моему, на свете такой силы, которая могла бы помешать ему выполнить приказ. После разговора с ним немного успокаиваюсь. Курбатов зовет меня к телефону.

- Мочалов, товарищ генерал!

- Мочалов? Ну что у тебя, дорогой? Докладывай.

С трудом улавливаю смысл того, что он говорит - ведь все мои мысли сейчас на Кёнигплаце, перед рейхстагом, где залегли наши роты. У Мочалова все в порядке - отражена очередная попытка противника прорваться через мосты.