М. Загребельный - Сергей Параджанов

Допытывался начальник зоны: «Кто этот Федерико?»

Сиделец пояснял на полном серьезе: «Это Федор – мой родной брат. В Италии живет. Наша бабушка была итальянской революционеркой и даже в жандармов стреляла. Еще октябренком Федор попал к ней и остался на воспитание. Даже фамилию ее взял – Феллини. На итальянском означает «несокрушимый».

В зоне под Винницей у него конфисковали карандаши и запретили рисовать. Тогда он вилкой царапал профили известных людей на крышках от кефира, заливал их смолой и делал «талеры Параджанова». Один из таких талеров с портретом Пушкина попал к Феллини. Тот сделал из него серебряную медаль, которая стала главной наградой на кинофестивале в Римини. Ее получили С. Лорен, М. Мастроянни и М. Форман.

В его третьей зоне, Перевальской колонии, по воспоминаниям очевидца И. Ушакова, раз в месяц в лагерь заезжал фургон – ларек с письменными принадлежностями и канцелярскими товарами. Этого события ждала вся «зона». Кроме бумаги, карандашей и детских альбомов для рисования, иной раз завозили цветные карандаши и шариковые ручки.

Раскладывали все это богатство на нескольких столах прямо на территории лагеря, и тут выстраивалась длиннющая очередь… Бывали и потасовки, и драки, если те, кому не полагается по воровским законам, пытались прорваться вперед «блатных».

Денег у Сергея не было. Он работал дежурным в пожарке, физический труд в цехах, где производили и монтировали тяжелые краны и лифты, был ему не под силу. Зарабатывал мало, едва хватало на ларек. Мне как «старожилу» лагеря и старосте отряда удавалось через знакомого охранника и директора лагерной школы наладить связь с волей. Я помогал Сергею закупать бумагу, ручки и карандаши и высылать на волю его работы.

В лагерь сразу же долетела весть о том, что с пересылки прибыл чудак, который на воле вроде был известным режиссером. Профессия зэкам незнакомая. Они знали только одну – «кинщик» («Кина не будет – «кинщик» заболел!»). Блатные так его и называли – Серега-«кинщик».

«Кинщик» этот постоянно что-то рисовал и мастерил в своей пожарке. Поделки эти тоже не очень были понятны зэкам, но вызывали у них любопытство и интерес. Как это можно из тряпья, мешковины и сухих былинок лепить всякую всячину? Зато он охотно рисовал им игральные карты, голубков и ангелов на поздравительных письмах домой.

Был в лагере молодой парень (имени его, к сожалению, не припомню), который лепил фигурки из хлеба и резал картинки на кусочках дерева. Сергей обнаружил в нем талант и стал с ним заниматься. Парень этот увлекся резьбой и стал резать удивительные распятия и крестики для зэков.

Тогда Сергей замучил Светлану и свою сестру Рузанну требованием достать и выслать ему «бивень мамонта», чтобы парень научился резать на кости. И, представьте, в один прекрасный день в лагерь пришла на имя Параджанова посылка с огромной костью. Это вместо масла, сахара и халвы, которую он обожал! Я не знаю, был ли это бивень мамонта, но Сергей имел право всего на две официальные посылки. И ему не хватало витаминов.

Парень смастерил из этой кости замечательное распятие, а «блатные» в очереди за «канцелярщиной» стали разгонять толпу:

– Ну-ка, разойдись! Дай «кинщику» отовариться!

Голубович, чтобы увидеться с Параджановым, организовал театральное выступление на зоне. В этот шефский концерт включил всех, кто хотел увидеть режиссера и пообщаться с ним. Впоследствии Параджанов, вспоминая выступление друзей, говорил, что для него это было как глоток свежего воздуха, вера в то, что никакие толстые стены и колючая проволока не смогут сломить, сокрушить то вечное, что называется искусством. Помог друзьям Аркадий Класс, который прослужил четверть века во Внутренних войсках (эти войска охраняли в СССР заключенных).

Приближалась 35-я годовщина Сталинградской битвы, и это обстоятельство помогло заслуженному пенсионеру найти выход. Как участник боевых действий (он конвоировал плененного Паулюса) и лектор общества «Знание» он выписал себе путевку, согласно которой должен был выступить с лекцией в колонии.

После лекции Аркадий Львович, как бы между прочим, обратился к начальнику: «Слышал, что здесь «отдыхает» кинорежиссер Параджанов? Я приехал с его другом – заслуженным артистом Украины Михаилом Голубовичем. Помогите организовать встречу». Тот в ужасе замахал руками: «Что вы! Этим человеком постоянно интересуется КГБ, есть приказ никаких контактов извне с заключенным не допускать». Но перед напором ветерана начальник был бессилен. О том, что заключенному нужно передать посылку весом 15 кг, Аркадий Львович пока промолчал. Подполковник лично привел Параджанова в кабинет, но Класс решил провести встречу на воздухе.

«Вы оптимист?» – поинтересовался он у Параджанова.

«Если бы не был им, давно покончил бы с собой, – ответил Параджанов. – Только бы выбраться из этого ада… Создам фильм, о котором заговорит весь мир. В стране так называемого развитого социализма всякий истинно талантливый человек – пленник своего таланта. Он не распоряжается своей жизнью, трудом, досугом и даже сном. Но я выберусь из этого лабиринта и свое слово еще скажу».

На прощание Класс вручил Параджанову сборник стихов «Армянская средневековая лирика», который просила передать режиссеру дочь Аркадия Львовича. Мысли Класса все время были заняты поиском способа передачи посылки от друзей. Когда он увидел у заместителя начальника колонии орденские планки, решил, что это удача: с фронтовиком легче договориться. И действительно, уговаривать его долго не пришлось. Проблема была решена, правда, посылку пришлось передать в два приема. По телефону вызвали надзирателя и приказали ему сделать опись содержимого посылки и передать «без лишних глаз».

Через несколько дней Голубович и Класс снова приехали в зону. На этот раз уже по просьбе начальника колонии. Параджанов ждал встречи и подготовился к ней. Михаилу он вручил на память пистолет-зажигалку, а Аркадию Львовичу – красивый нож для резки бумаги. И книгу. Тот сборник стихов армянских поэтов средневековья, которую передала режиссеру Лариса Класс. «Такой книге не место в этой зоне», – сказал он. На обложке он оставил много своих автографов и такую надпись: «Дорогой незнакомке Ларисе с благоговением. С. Параджанов».

Класс с Голубовичем получили от режиссера первую телеграмму, которую он написал, едва освободился: «Покинул Ворошиловград в связи с гуманным актом. Спасибо вам. Сергей».

В 1977 году крупнейшему французскому литератору Луи Арагону должно было исполниться 80 лет. В преддверии юбилея Москва решила наградить признанного мэтра современной поэзии с мировым именем да еще многолетнего члена ЦК Компартии Франции орденом Дружбы народов. После событий 1968 года в Чехословакии Арагон демонстративно отказывался посещать СССР. На этот раз он приехал, чтобы лично просить Брежнева освободить Параджанова. Участник движения Сопротивления во Франции в годы войны, один из тех, кто в 1975 году выступил с протестом против отмены празднования на государственном уровне во Франции Дня Победы, Арагон умел отстаивать идеалы добра и справедливости. Тогда же он добился разрешения для киевского писателя Виктора Некрасова выехать из СССР.