Николай Рерих - Листы дневника. Том 1

Много мыслей высказывается о лучших методах земледелия, лесоводства и прочих условий, связанных с негородскою жизнью. Недавно В. Н. Мехта в индусском журнале справедливо замечал о восстановлении сельской жизни. Он говорит: "…Многие врачи за работою об излечении болезни, приключившейся сельскому жителю. Они нашли, что он задолжал, и задолженность заставляет его находиться как бы в госпитале. Но такое бесконечное задержание в больнице не может быть признано как лекарство в практическом обиходе, и поэтому много рецептов наполняют пространство, как бы скорее освободить такого пациента из госпиталя и доставить ему сносный период для выздоравливания".

Далее автор приходит к заключению: "Не следует с ложки кормить сельского жителя. Пусть ему будет дан внутренний импульс, чтобы оправиться. Не урбанируйте его. Ведь тогда ему предстоит судьба, которую французы прекрасно определяют словом "дерасинэ" — оторванный, без корней — зрелище, достойное сожаления и требующее особых соображений от каждого реформатора. Можно заметить два потока, устремленных от того же водоема, которые в конце концов должны сойтись в счастливой Санге. Эти струи должны удобрить почву, через которую они проходят в устремлении принести деревне обновление. Пусть в них не будет ошибки. Селянин должен быть перестроен так, чтобы кубически он мог бы умножить экономическую свою высоту и свой духовный рост".

Конечно, индус не мог не закончить свои правильные соображения именно о духовном росте. В каждой новой деревне, в каждом обиталище среди природы вопрос духовности тем сильнее должен войти во всю жизнь. Весь обиход бытия в природе не может ограничиваться какой-то технократией. Многие прекрасные и жизненные мысли будут навеяны ближайшим прикасанием к природе, в каждодневных благословенных трудах. Называя эти труды благословенными, не преувеличим их значения, ибо к ним может быть так легко приложено и все лучшее самообразование. И радио, и телевизия, и все пути облегченного сообщения — ведь не для урбанизма они; все эти благодатные возможности именно требуются в широкой природе, среди вновь зацветших лугов и наполненных житниц.

Определение "урбанизм" в холодности своей, вероятно, предназначено для того, чтобы вовремя пресечь вредность изболевшей и отравленной городской жизни. Было бы весьма печально, если не будут сразу противоставлены этим болезням жилища-сады, в которых будут сочетаемы и лучшие индивидуальности с богатыми возможностями сотрудничества ¬кооперации. Одно кончается, чтобы процвело другое — в вечной жизни. При широком горизонте нет препятствий, и никакие городские нагромождения, никакие башни вавилонские не заслонят путей к процветшему саду природы.

23 Июля 1935 г.

Тимур Хада

" Человек и природа "

Достославный летописец жития Преподобного Святого Сергия Радонежского Епифаний приводит следующий случай из жизни Преподобного:

"Многие приходили издалека, чтобы взглянуть на Преподобного. Пожелал видеть его и один простой землепашец. При входе в монастырскую ограду стал спрашивать братию — как бы повидать их славного игумена. Преподобный же тем временем трудился в огороде, копая заступом землю под овощи. "Подожди немного, пока выйдет", — отвечали иноки. Крестьянин заглянул в огород через щель забора и увидел старца в заплатанной рясе, трудившегося над грядкою. Не поверил он, что этот скромный старец и есть тот Сергий, к которому он шел. И опять стал приставать к братии, требуя, чтобы ему показали игумена.

"Я издалека пришел сюда, чтобы повидать его, у меня до него дело есть".

"Мы уже указали тебе игумена, — отвечали иноки, — если не веришь ¬ спроси у него самого".

Крестьянин решил подождать у калитки. Когда Преподобный вышел, иноки сказали крестьянину: "Вот он и есть, кого тебе нужно".

Посетитель отвернулся в огорчении: "Я пришел издалека посмотреть на пророка, а вы мне сироту указываете. Никакой не вижу в нем чести, величества и славы. Ни одежд красивых и многоцветных, ни отроков, предстоящих ему… но все худое, все нищенское, все сиротское. Не до того я еще неразумен, чтобы мне принять сего бедняка за именитого Сергия".

Иноки обиделись, и только присутствие Преподобного помешало им выгнать его. Но Сергий сам пошел навстречу, поклонился ему до земли, поцеловал и повел за трапезу. Крестьянин высказал ему свою печаль — не пришлось ему видеть игумена.

"Не скорби, брате, — утешил его Преподобный, — Бог так милостив к месту сему, что никто отсюда не уходит печальным. И тебе Он скоро покажет, кого ищешь".

В это время в Обитель прибыл князь со свитою бояр. Преподобный встал навстречу ему. Прибывшие оттолкнули крестьянина и от князя и от игумена. Князь земно поклонился Святому. Тот поцеловал его и благословил, потом оба сели, а все остальные почтительно стояли кругом.

Крестьянин протискивался и, обходя кругом, все старался рассмотреть ¬где же Сергий. Наконец, снова спросил: "Кто же этот чернец, что сидит по правую руку от князя?"

"Инок с упреком сказал ему: "Разве ты пришелец здесь, что доселе не слышал об отце нашем Сергии?"

Только тогда понял крестьянин свою ошибку. И по отъезде князя бросился к ногам Преподобного, прося прощение.

Сергий же утешил его, сказав: "Не скорби, чадо, ты один справедливо рассудил обо мне", и, побеседовав с ним, отпустил с благословением. Но простодушный землепашец до того был побежден кротостью великого Старца, что вскоре снова прибыл в обитель, чтобы уже остаться в ней, и принял монашество. Так простота и великая благость Преподобного действовали сильнее всякого великолепия".

Просто и убедительно рассказан этот многозначительный эпизод из жизни Преподобного. Чувствуется, что не один такой случай происходил около Его благодатной личности. Не однажды чудесно осеняла истинная зоркость приближавшихся к нему. Ведь не по чему другому, но лишь по предубеждению селянин впал в такое отемнение, что даже прямые указания иноков он принимал как насмешки над собою. Примеры подобного же предубеждения можно находить повсюду как в жизни великих подвижников, так и среди обихода во всех веках.

Известен случай, как один больной ни за что не допускал к себе известного врача, ибо почему-то составил себе о нем совершенно различное от действительности представление. Никакими силами не могли убедить больного в том, что пришедший к нему человек действительно тот самый врач, которому он готов был поверить. Врачу для блага дела пришлось надеть подвязную бороду, и тогда больной убедился, что такая почтенная наружность вполне отвечает назначению целителя.

Известен и другой случай, когда одна старушка-помещица привезла своего внука к известному художнику для совета о его даровитости. Но, к сожалению, наружность художника не ответила представлению старой