Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Громыко к тому времени уже был заместителем министра иностранных дел, и ему тоже пришлось заниматься войной.

В его воспоминаниях это показано так.

«Немедленно созвали Совет Безопасности для рассмотрения сложившейся ситуации. За сутки до его заседания в Москве решался вопрос, какую позицию следует занять на нем советскому представителю. То, что он должен сурово осудить агрессию и политику США как соучастника агрессии, ни у кого не вызывало сомнения. Но нужно было определиться: должен ли советский представитель принимать участие в заседании, созванном в связи с провокационным и даже оскорбительным по своему тону письмом, с которым США обратились в Совет Безопасности и в котором излагалась ложная версия о войне.

Сталин, прочтя присланную из Нью-Йорка телеграмму советского представителя при ООН Я.А. Малика, позвонил вечером мне:

— Товарищ Громыко, какую, по вашему мнению, в данном случае следует дать директиву?

Я сказал:

— Министерством иностранных дел, товарищ Сталин, уже подготовлена на ваше утверждение директива, суть которой сводится, во-первых, к решительному отклонению упреков по адресу КНДР и Советского Союза и к столь же решительному обвинению США в соучастии в развязывании агрессии против КНДР Во-вторых, в случае, если в Совет Безопасности будет внесено предложение о принятии решения, направленного против КНДР либо против этой страны и СССР, Малик должен применить право вето и не допустить принятия такого решения.

Сказав это, я ждал реакции Сталина. Он заявил:

— По моему мнению, советскому представителю не следу ет принимать участия в заседании Совета Безопасности.

Тут же он в жестких выражениях высказался по адресу Вашингтона за его враждебное к нашей стране и КНДР письмо Совету Безопасности.

Мне пришлось обратить внимание Сталина на важное обстоятельство:

— В отсутствие нашего представителя Совет Безопасности может принять любое решение, вплоть до посылки в Южную Корею войск из других стран под личиной “войск ООН”.

Но на Сталина этот довод особого впечатления не произвел. Я почувствовал, что менять свою точку зрения он не собирается.

Затем Сталин фактически продиктовал директиву, хотя обычно он прибегал к такому способу редко. Текст директивы подготовили минут через сорок и направили нашему представителю в Совете Безопасности.

Как известно, случилось то, о чем я предупреждал Сталина. Совет принял решение, навязанное Вашингтоном, а на воинские контингенты разных стран, направленные в Южную Корею, приклеили этикетку “войск ООН”. Конечно, в этом случае Сталин не лучшим образом рассчитал свой шаг, явно продиктованный эмоциями. Казалось бы, это не соответствовало складу его ума. Но так было» {181} 181 Громыко А.А. Памятное. Кн. 1. С. 249—250. .

Думается, из этого случая Громыко извлек серьезный урок: эмоциональное и в своей основе пропагандистское решение Сталина привело к ослаблению реального положения СССР, позволило США сформировать военную коалицию.

Вмешательство американцев привело к отступлению северокорейских войск. В октябре американцы вышли в отдельных местах на границу с Китаем. 20 октября Пхеньян пал.

Однако 19 октября началось выдвижение на территорию КНДР двух армейских групп китайских народных добровольцев (КНД) — тридцати пехотных и четырех артиллерийских дивизий. Китайские войска, невзирая на огромные потери, остановили наступление противника. Перевес в технике и особенно в авиации был на стороне американцев и южан, но по морально-боевому духу КНД намного превосходили их. В условиях гористой местности и наступившей зимы соотношение сил сложилось не в пользу американцев. В этой обстановке командующий войсками ООН американский генерал Д. Макартур потребовал от Вашингтона развернуть полномасштабную войну против Китая, не останавливаясь перед применением атомного оружия. И президент Трумэн поддержал было его, что вызвало в Европе шок. В конце концов США, однако, не решились на эскалацию конфликта, опасаясь вмешательства СССР и ответных ядерных бомбардировок. Впоследствии Трумэн вспоминал: «Если бы мы решили распространить войну на Китай, то должны были ожидать возмездия. Пекин и Москва как идеологически, так и в соответствии с договорами являлись союзниками. Если бы мы начали атаковать коммунистический Китай, мы должны были бы ожидать русского вмешательства…

На Востоке мы бы стерли с лица земли великолепные китайские города, убив 25 миллионов невинных женщин, детей и других гражданских лиц. А у нас на руках была бы третья мировая война и никаких союзников. А под русским контролем оказалась бы вся Центральная Европа, возможно еще Турция, Греция, Италия, Северная Африка и богатейшие районы Ближнего Востока… Я просто не мог начать третью мировую войну» {182} 182 Цит. по: Орлов А.С. Война в Корее и мировая общественность // Война и общество в XX веке. В 3 кн. / Рук. проекта и сост. О.А. Ржешевский. М., 2008. Кн. 3. С. 189. .

В этой обстановке, грозившей превращением локального конфликта в мировую войну, Москва и Вашингтон проявили сдержанность. Столкновение главных противников происходило только в воздушных боях.

В небе Кореи произошли сотни боев, самый масштабный случился 12 апреля 1951 года при отражении массового налета американской авиации на железнодорожный мост через реку Ялу (Ялуцзян) у деревни Сингисю, единственной железнодорожной линии, по которой шло снабжение войск в Корее. В нем участвовали около сорока бомбардировщиков Б-29, истребители Ф-80, Ф-84 («Сейбр» — «сабля») — всего свыше ста машин. Для отражения этого налета с аэродрома Андунь поднялись 44 реактивных истребителя МиГ-15. Согласно подтвержденным результатам боя, было сбито 13 Б-29 (три из них предположительно), четыре Ф-84 и один Ф-86 (предположительно). Это был очень чувствительный удар, в результате которого стало ясно, что попытка авиационного нападения на СССР будет отражена с неприемлемыми для США потерями.

Соотношение потерь в воздушных боях было следующим.

На 311 советских МиГ-17 приходится безвозвратных потерь американских (ооновских) самолетов:

F-86 «Сейбр» — не менее 180;

F4U «Корсар», F-94 «Старфайр», Б-26 «Мародер», Б-45 «Торнадо», F9F «Пантера», F-51 «Мустанг» — не менее 30;

В-29 — не менее 40;

F-8 «Метеор» — не менее 5;

F-80 и F-84 — не менее 91.

Итого — 346 самолетов. (Потери авиации ООН даны без учета потерь от действий китайских и корейских летчиков.)

После интенсивных боев, завершившихся с перевесом советской авиации, военные действия на суше закончились возвращением сторон к линии раздела Севера и Юга по 38-й параллели.

Итогом конфликта стало отсутствие «большой войны», так как и Москва, и Вашингтон, испытав друг друга в очень дозированном конфликте, предпочли отложить горячее выяснение отношений на будущее.