Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 1

Да… Где еще 20 коротких минут способны столь безмерно ускорить ход истории? Ведь, наверное, на десятилетия…

Слова тассовца Юрия Субботина, в основном, совпадали с теми, что в адрес заговорщиков произнес Битов:

— Официальная точка зрения (ее мой собеседник, связанный высокой должностью, не мог не привести) — путч был. Но… сделан он на таком низком уровне, так непрофессионально! Вообще же, в моих глазах это была попытка государственного переворота, но государственными же структурами. Не думаю, что сам Горбачев был причастен к его подготовке, но ведь были какие-то намеки, вся ситуация была огнеопасной, и то, что события застали его врасплох, для государственного деятеля совершенно непростительно.

Кажется, ни один из задаваемых мною вопросов не вызывал столь однозначной реакции: когда я спрашивал своих собеседников, как они оценивают нынешнее положение в стране, ответ варьировался только в пределах: плохо — очень плохо — ужасно!

Парадоксально следующее: возникло множество идей, которые ведут к огромным заработкам — даже при ограниченно свободом рынке, существовавшем в те дни в России, но не многие спешили воспользоваться ими. Причины? Неуверенность в стабильности этих свобод. И — боязнь, как здесь говорят, «высовываться»: рэкет приобретал поистине чудовищный размах, власти оказались бессильны с ним справиться.

Дать, например, рекламу в газету уже тогда означало пригласить визитеров, предлагающих свою «защиту» — разумеется, в обмен на существенную долю дохода. Порой такую, что дальнейшее ведение бизнеса просто утрачивало смысл. Отказ же платить чреват не только поджогом производственных помещений, но прямой угрозой жизням предпринимателя и его близких. Мой водитель приводил мне множество случаев, в том числе и такой: его коллега, открывший небольшой авторемонтный бизнес, вынужден был вскоре сложить с себя формальные обязанности президента, назначив на это место уголовника из среды рэкетиров — и дела его пошли в гору.

Кстати, разгул преступности в СССР уже выплескивался за пределы страны — и это был не только шантаж или отмывание денег в легальных бизнесах в Европе и у нас в Штатах.

Вот рассказ сына В.Рясного, Ильи — журналиста, сотрудничающего с издаваемым Министерством внутренних дел еженедельным популярным журналом.

— Сейчас, — говорил он, — после ощутимого удара по колумбийской мафии, поставлявшей до 80 процентов наркотиков в США, главная угроза начинает исходить из азиатских советских республик. Сохранившиеся там феодальные структуры хорошо вписываются в структуры международных наркокартелей. Конопля же и мак там лучшие в мире, и когда войска пытаются уничтожить такие плантации, их встречают крестьяне с ножами. Закон практически в этих краях не действует, власти боятся применять силу…

— Между прочим, — продолжал рассказывать Илья, — через Союз проходит трасса доставки наркотиков из Афганистана в Турцию. Пока наши войска в Афганистане, они как-то блокируют этот канал. А когда они уйдут?.. Вся эта Коза Ностра — детский сад по сравнению с нашими восточно-феодальными, да и вообще уголовно-воровскими кланами. Вот совсем недавний пример. Руководство Нижнетагильских лагерей пригласило, точнее, перевело из других зон, двух «паханов» — главарей воровского мира: обычно там, где «паханы», нет поножовщины и существует видимость порядка.

Так вот, эти «короли», сидя в заключении, умудрились подмять весь город, заставив работать на себя значительную часть существующих звеньев городского хозяйства и организуя новые, включая и создание, по их поручению, совместных предприятий с выходом за рубеж… Сейчас, когда государственная власть разваливается, а новые ее структуры остаются в зачаточном состоянии, преступность выходит за рамки традиционных для этой страны форм. Например, налажены каналы переправки золота и бриллиантов прямо с приисков — зарубежным клиентам.

— Но ведь существуют твои ровесники, энергичная молодежь, которая стремится разбогатеть, и достигает этого вполне честным путем — на биржах, в банках, на промышленных предприятиях? — возразил я, вспомнив слова жены известного писателя, живущего ныне на Западе. Майя, так ее зовут, находилась в Москве по личным делам, мы встретились с нею в квартире дочери бывшего лидера советского государства, которого уже почти три десятка лет нет в живых. Не стану называть фамилий моих собеседниц, они слишком хорошо известны, я же в нашем разговоре не спросил их согласия на это. Так вот, они дружно возлагали надежды, связанные с будущим страны, на молодежь, проявившую себя и в деловой жизни, и в период недавнего путча.

— Да, я знаком с такими, — согласился Илья. И тут же добавил: — Знаете, к чему они стремятся? Сколотить хороший капитал и — мотануть на Запад.

Способствовало ли происходившее тогда в СССР укреплению правопорядка? Создаются ли необходимые предпосылки к восстановлению и развитию экономики? Почти все, с кем мне довелось говорить на эту тему, были единодушны в утверждении: пока время теряется попусту.

Вот, например, как оценивал ситуацию Николай Некрасов:

— Мы всегда и везде опаздываем, — с горечью говорил он в телефонную трубку. — Понимаешь, положение страны сегодня противоположно всей Европе: там стирают границы, вводят единые деньги, снимают таможенные барьеры… А мы разбегаемся в разные стороны и считаем, что в этом заключается независимость.

Настороженность звучала и в словах в целом оптимистично настроенного Марка Розовского.

— Конечно, положение сложное. Силы, готовившие путч, живы, хотя и подобрали когти. Знаешь, раненый зверь в своей агонии может быть страшен. Наивно думать, что 18 миллионов коммунистов сгинули без следа. Возможна агония режима. Я не исключаю самых разных ее форм — и террористические акты тоже. Сейчас самое главное — передышка. Я бы сказал, что по-настоящему перестройка началась лишь 21 августа. До этого все саботировалось коммунистами — они, например, делали все, чтобы Москва задохнулась без продовольствия. Я часто езжу по стране. Веришь — вся страна сегодня живет лучше, чем Москва.

Николай Лавров, высказывая свои опасения, был более конкретен:

— Эйфория первых послепутчевых дней прошла. Повседневная жизнь берет свое, и сегодня уже ясно: если в течение двух-трех месяцев на полках не появятся продукты, народ не поймет, что именно сейчас то время, когда надо потуже затянуть пояса и терпеть, то есть пойти на то, к чему всегда призывали советские власти. Ведь только теперь впервые забрезжил свет в конце туннеля. Но люди вконец измучены, и в массе своей такой призыв не примут.

Вот если бы появились продукты, они поверили бы — есть стимул работать. Неважно, где взять деньги — продажей ли неприкосновенного запаса золота, территорий ли… Что нам эти Курилы, голодными смотреть на них и знать, что они наши? Вон на рынке мясо уже 80 рублей килограмм, а того и гляди, будет 160… Кто же его сможет купить?