Ольга Кучкина - Смертельная любовь

Литературный успех Ерофеева нарастает.

Денежная премия за публикацию «Петушков» в альманахе «Весть», отмеченной как лучшая.

Олег Ефремов объявляет о планах постановки «Вальпургиевой ночи» во МХАТе.

Николай Губенко хочет ставить все вещи Ерофеева на Таганке.

Его снимает ленинградское телевидение – программа «Пятое колесо».

Белла Ахмадулина публикует о нем статью в «Московских новостях».

В «Континенте» выходит «Моя маленькая лениниана»…

В конце лета у него поднимается температура, ему становится хуже.

Наташа узнает о 95-летней целительнице, которая до сих пор работает рентгенологом в Наро-Фоминске и о которой говорят, что она лечит правительство. Для начала Наташа привозит фотографию Ерофеева. Дело происходит на поляне, где горят костры и сидят ученики старухи. Внезапно поляну оглашает ее крик: «Человека зарезали!.. Не было у него никакого рака! У него была рассыпная грыжа! Я могла бы ее заговорить за три дня!..»

Старуха проводит с Ерофеевым сеанс, и он на самом деле слегка оживает. Хотя все равно повторяет: «В последний раз бреюсь, в последний раз пью…»

Галя упорствует: «Я тебе не дам умереть, Ерофеев, пока ты не напишешь “Фанни Каплан” и не получишь Нобелевскую».

«Фанни» не написана, зато 50-летие Ерофеева отмечается по полной программе. Цветы, поздравления, телеграмма из Театра на Таганке, шампанское. А перед этим вечер в Доме архитектора. А после этого известие, что самый любимый режиссер мира Анджей Вайда думает о своей инсценировке «Петушков».

Тепло и холод в адрес Наташи перемежаются по-прежнему.

В записных книжках появляется горько-саркастическая строка:

«Я такой безутешный счастливчик в кругу этих неунывающих страдалиц».

10 января 1989 года Шмелькова заносит в дневник: «Ерофеев не звонит. Ну и не надо. Решилась на окончательный разрыв».

Через двадцать дней неожиданный звонок Галины: «Ерофееву очень плохо. Может быть, приедешь?»

Наташа: «Являюсь. Веничка не может скрыть своей радости: “Глупышка, я тебя очень, очень люблю!”»

Он много раз дарил ей написанное с автографами:

«По случаю дня рождения самой милой из всех девок – Наталье Шмельковой от автора рукописи 14 марта 1988 г .».

«Наташке Шмельковой, самой неумной и любимой из всех хохотух… 7 февраля 89».

«Милой и глупейшей Наталье от Венед. Ероф. С прежней любовью… 4 февраля 90 г .».

И даже передал разговор Гали с ее матерью: «Если любовь не однодневная, ее надо уважать».

Ерофеев близко к сердцу принимает все происходящее. Наташе запомнилось, как по телевизору передали, что под Уфой поезд сошел с рельсов, и Ерофеев рассердился на нее: «Ты как будто посторонняя, как будто по ту сторону, а я, как всегда, рыдаю».

Его живо интересуют фигуры Горбачева, Сахарова.

Наташа записывает его слова: «Меня-то скоро не будет, а ты когда-нибудь испытаешь гордость за то, что жила в это время».

Целительница не помогла.

Болезнь прогрессирует. К концу 89-го боли делаются круглосуточными. Он снимает их, как всегда, медикаментами и выпивкой.

Он еще увидит премьеру «Вальпургиевой ночи» на сцене Студенческого театра МГУ и спектакль «Москва–Петушки» на Малой Бронной.

Еще будет жизнь в Абрамцеве, на природе, которая так тянет его.

Но депрессия охватывает все чаще и все сильнее.

Теперь Галя просит Наташу: «Останься».

Из Наташиного дневника: «Незаметно выводит на улицу. Шепчет: “Терпи. У меня уже больше нет сил. Разрывается сердце”. Веня все время говорит о смерти».

Запись 23 марта: «К вечеру температура под сорок. Скорая помощь. Укол. Ночью меняю ему мокрую от жара рубашку. Очень внимательно на меня смотрит. Взгляд означает: “Неужели ты не понимаешь, что это уже “все”? Изо всех сил стараюсь казаться спокойной».

Врач из районной поликлиники обнаруживает лимфатический узел. Говорит – так, чтобы больной не слышал, – что операция бесполезна.

27 марта – именины, день Святого Венедикта. А на следующий день – Каширка, рентген: две опухоли в легких, метастазы.

Температура, слабость, обреченные глаза. Галя и Наташа по очереди или вместе рядом. Обтереть лицо влажным полотенцем, расчесать волосы, дать таблетку, посидеть, когда он под капельницей.

5 мая Галя привозит Веничке конверт, в нем справка о посмертной реабилитации его отца, пробывшего несколько лет в лагерях и выпущенного после смерти Сталина «за отсутствием состава преступления».

Из дневника: «Ерофеев слушает с закрытыми глазами, не шелохнувшись. Лицо сурово-непроницаемо и, как мне кажется, даже торжественное. А мы с Галей, не стесняясь своих слез, рыдаем».

Позже сестра Венички Тамара раскроет детали: «Все было, как описано у Солженицына, – карцер, допросы, обливание ледяной водой…»

9 мая Наташа записывает: «Состояние Венички с каждой минутой резко ухудшается. Задыхается. Поздно вечером в палату заходит молоденькая, очень внимательная сестра Наташа. Советует отказаться от всяких антибиотиков – лишние мучения, обезболивающие – другое дело. “Не шумите. Он может уйти сегодня, даже во сне”».

10 мая. «Только к 6 утра задремал. Приезжают сестры – Тамара и Нина, сын Веничка-младший… Врачи предупреждают, что предстоящая ночь – последняя. Галя в тяжелом, болезненно-перевозбужденном состоянии… То плач, то короткий надрывный хохот…»

11 мая. «На рассвете, в полудреме услышала резкое, отрывистое дыхание… Ерофеев лежал, повернувшись к стене… Заглянула ему в лицо, в его глаза… Через несколько минут, в 7.45, Венедикта Ерофеева не стало…»

«Они вонзили мне шило в самое горло.

…и с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду».

После смерти Ерофеева они подружились. Галя часто звонила, звала в гости.

В последнюю встречу Наташа почувствовала, что у Гали сильнейшее обострение. Расставаясь, та вдруг обронила: «Мне так хочется полетать…»

Наташи не было в Москве месяц. Вернулась. Едва войдя в дом, услышала телефон. Галя: «Куда ты пропала? У меня на завтра два билета в цирк…»

Наташа не любила цирка. Но согласилась пойти.

А рано утром позвонила Галина подруга и сказала, что Галя выбросилась с балкона.

Когда Наташа приехала на Флотскую, первое, что увидела в коридоре, под зеркалом – два билета в цирк.

ЕРОФЕЕВ Венедикт Васильевич, писатель.

Родился в 1938 году на Кольском полуострове. Учился в Московском университете, через полтора года отчислен – не ходил на военные занятия. Поступил в пединститут города Владимира, но был отчислен и оттуда. Работал грузчиком, подсобником каменщика, истопником-кочегаром, дежурным отделения милиции, приемщиком винной посуды, бурильщиком в геологической партии, стрелком военизированной охраны, библиотекарем, коллектором в геофизической экспедиции, заведующим цементным складом и т. д. Занимался самообразованием. Первое сочинение – «Записки психопата» (1956—1958). Зимой 1970 года написаны «Москва–Петушки». Весной 1985 – трагедия «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора».