Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том Ι

На следующий день после посещения Досися о. Николай навещает католического священника.

«Мы отправились с отцом Симеоном осмотреть кое–что в Киото. Прежде всего зашли в Католическую Миссию, заправитель которой здесь патер Ориенци (как значится по–японски на его карточке). [Он] встретился со мною когда–то в вагоне железной дороги и приглашал к себе. Миссия занимает в центре города 1200 цубо земли, на которой построен великолепный каменный собор и миссийские здания. […] Всех католиков в Кёото шестьсот. […] При усердном объяснении патера от него отдавало вином; может быть, от того, что он пообедал недавно, а быть может, и от скуки. Живет он в Японии двадцать три года, „но надеюсь прожить столько, сколько Вы (то есть сорок лет)“, — заключил он свои объяснения» (25 июля/7 августа 1900 года).

О. Николай, приехавший в Японию еще в эпоху, когда христианство было под запретом, и руководивший миссионерской деятельностью на протяжении целых сорока лет, пользовался уважением среди миссионеров других конфессий как «старший товарищ».

Иногда в Дневниках можно встретить записи, свидетельствующие о широкой известности о. Николая в миссионерской среде.

«За Всенощной были четыре протестантских миссионера и миссионерка, дождавшиеся конца службы и даже меня, выходящего перед затвором храма. Изъявили сожаление, что я не был на их только что кончившемся митинге с пятьюстами заседавших.

— Я и хотел побывать, но мне дали понять, что неудобно, „протестантский“-де митинг, — ответил я.

— Напротив, на митинге не раз упоминалось, что жаль, что нет с нами вместе бишопа Николая, а также католических миссионеров.

— Конечно, существенное в христианстве у нас у всех одно и то же. Мне, впрочем, хотелось только послушать, а не участвовать в совете протестантских миссионеров, что, быть может, оказалось бы и не совсем удобно.

— И это было бы желательно, — подхватила дама, — но я слышала, что Вас в это время совсем нет в Токио, что оказывается неправдою; какая жалость! — и так далее. Взаимные любезности, между которыми младший из миссионеров передал мне поклон от Mr. Mott’a, молодого американца, ревнителя Христианской ассоциации молодых людей, бывшего и в Японии (и посетившего меня)…» (22 октября/3 ноября 1900 года).

«Утром получил письмо от американской путешественницы и, как видно, писательницы, Miss Ackerman, в котором она изъясняет: „Нам очень хотелось бы встретиться с Вами и поговорить о Вашей работе. Епископ Макким сказал мне, что Вы, без сомнения, величайший миссионер, когда–либо бывший в Японии. Мы были в церкви на вашей Пасхальной службе и были поражены ее величественностью…“ и прочее. — Так поражает иностранцев успех православия сравнительно с иностранными миссиями! Ну какой же я миссионер! Сижу на одном месте и занимаюсь переводами и чтением катехизаторских писем. По моему глубочайшему убеждению я и имени–то миссионера не заслуживаю» (11/24 апреля 1901 года).

«Прочел в русско–американской газете „Свет”, что на собрании, где было 106 американских епископов и были наши православные, я объявлен был „первым в свете миссионером”. Сильно сказано! Тоже идеализация, не неполезная, впрочем, для нашей церкви» (3/16 ноября 1910 года).

Мы часто склонны оценивать святителя Николая лишь как основателя Японской Православной Церкви или как личность, внесшую большой вклад в развитие дружественных отношений между Японией и Россией. Однако он сыграл значительную роль еще и как православный миссионер, благодаря которому многие западные миссионеры, находившиеся в то время в Японии, смогли познакомиться с православием и Православной Церковью. Большинство из них получило возможность встретиться с православным миссионером впервые в жизни, и благодаря этой встрече многие из них смогли осознать, что считать православие «не имеющим ничего общего с Евангелием» ошибочно.

Западные миссионеры, имевшие возможность общаться с Николаем, приобретали к нему чувство доверия. Первый русский консул в Хакодате И. А. Гошкевич в своем запросе о направлении в Японию священника писал, что это должен быть человек, который «своею частной жизнью в состоянии был бы дать хорошее понятие о нашем духовенстве не только японцам, но и живущим здесь иностранцам». Можно сказать, что желание Гошкевича было выполнено, и в этом большая заслуга святителя Николая.

Можно сказать, что движение за «цивилизацию и просвещение» в Японии было, по существу, вестернизацией, происходившей в широких областях японской политики, социального устройства, производства и т. д. В религиозной сфере это западное просветительство выражалось в распространении христианства, которое, будучи принято весьма многими японцами, быстро пустило корни в их религиозном сознании и даже вне конфессиональных рамок глубоко повлияло на японскую духовность, затронув саму систему ценностей.

Однако оттенки религиозной «вестернизации» были различными. Христианство, принятое японцами в период Мэйдзи, — это, говоря конкретнее, католицизм, православие, а также различные толки протестантизма, включая англиканскую церковь, и в каждом направлении «вестернизация» имела свои особенности. (Пришедшее из России православное христианство также было для японцев одним из направлений вестернизации, начавшейся с открытия страны.)

Процесс проникновения протестантизма в Японию и особенности его влияния уже охарактеризованы во множестве исследований. Более всего оно распространилось среди молодой японской интеллигенции, желавшей изучать «западные науки». Протестантское миссионерство с самого начала было связано с английским языком. Краткие и весьма толковые комментарии и библиографию по протестантскому прозелитизму можно увидеть в статье Macao Такэнака «Протестантское миссионерство» в «Большой энциклопедии истории японского христианства» издательства «Кёбункан» (1988).

Что касается исследований по истории распространения католичества с эпохи Мэйдзи, то, судя по статье Аримити Эбисава «История японского христианства» в той же энциклопедии, они очень отстают во всех областях, за исключением так называемой темы «возрождения христианства» (поскольку впервые японцы познакомились с католичеством еще в XVI веке). Выходит множество изданий, в которых исследуется история католицизма во внешних отношениях, летописи отдельных церквей, конгрегаций, колледжей, но общий очерк истории пока отсутствует.

Относительно же состояния японского православного проповедничества исследования отстают еще больше, чем в случае с католицизмом, хотя по численности верующих Православная Церковь эпохи Мэйдзи следовала непосредственно за Католической. До сих пор остаются невыясненными общая картина миссионерства, его связи с Россией, сущность самой веры и ее особенности. Среди исследователей истории японского христианства практически не было людей, интересовавшихся историей православия. С другой стороны, в самой среде православных верующих не было людей, готовых заняться реконструкцией истории собственной церкви.