Жюль Ренар - Дневник

* Если бы истина покоилась на дне колодца, я бросился бы в этот колодец.

Обложка журнала «Les hommes du jour» («Знаменитые современники»)

* Давайте признаемся: в удовлетворении, которое приносит нам работа, есть что-то блаженное. Что касается лени, то в ней содержится какая-то тревога, в которой нет ничего вульгарного и которой мы обязаны своими наиболее тонкими находками.

* Я ни разу не смотрел по-настоящему на картину. И вовсе этим не хвастаюсь. Поступал я так, пожалуй, нарочно. Я ограничиваю себя изо всех сил, я глух к музыке, слеп к живописи. Думаю, что мы родимся наделенные неким расплывчатым талантом, от которого надо уметь освободиться. Нет ничего легче, по моему убеждению, как быть знатоком всех искусств, а я стараюсь смириться, ограничившись одним.

4 ноября. Молодой — это тот, кто еще не солгал.

6 ноября. Почти о всей существующей литературе можно сказать, что она слишком растянута.

* Я хочу выработать себе стиль светлый, радующий взоры, как весеннее утро.

9 ноября. Любой премьер, из страха, что его кабинет может пасть, готов допустить резню тысяч людей.

* Свободен — да, ты свободен, как и я; равен мне — да, но брат — это совсем другое дело.

10 ноября. Порой я впадаю в уныние оттого, что лишен гениальности. А они не перестают меня удивлять: пишут и пишут. Я так не могу. Я ничего не нахожу, вернее, отвергаю все, что нахожу. Да, именно так. Просто-напросто я отказываюсь пользоваться той мерою таланта, которая их вполне удовлетворяет.

* Она спрашивает: «Что вы пишете? — и тут же: — А для чего это тебе?»

* Он говорит Адольфу Бриссону: «Опыт показал мне всю опасность анархии». О, прелестная фраза, особенно ее скрытый смысл. Жаль, что несколькими строками ниже читаем: «Я зашел к нему в особняк, недавно построенный на улице Спонтини возле Булонского леса». Вот вам и объяснение той прекрасной фразы! Знаем мы их отвращение к человечеству, отвращение слишком доходное. На словах они готовы изблевать из уст своих наш век, а сами строят себе особняки в строгом, изысканном, некрикливом стиле. Вот уж действительно, смешнее не придумаешь.

Но какой-нибудь Баррес сказал бы: «Если стараться жить согласно со своими принципами, куда бы это нас завело? Ведь тут предела нет».

14 ноября. Каждый вечер я загоняю обратно свою чувствительность, как стадо баранов в овчарню.

По нескольку раз на день я чувствую, что все кончено, что нет смысла жить дальше.

16 ноября . Когда пишешь что-нибудь веселое, вполне достаточно первых попавшихся слов, но для нежности требуется стиль. Существуют серьезные слова, которые звучат фальшиво, впрочем, и веселые тоже, но это как-то меньше замечают.

17 ноября. Ребель [72] Ребель Гюг (псевдоним Жоржа Грассаля; 1867–1905) — французский поэт и романист, входил в группу писателей, объединившихся вокруг органа символистов «Ревю Бланш». усердно складывает губы и так и этак, чтобы изобразить улыбку Джоконды. Говорят, Леонардо да Винчи работал над ней четыре года. Ребель проработает всю жизнь.

18 ноября. На берегу реки. Т-с-с! Я только что видел сирену.

25 ноября. Напишите хоть двадцать книг, критик осудит вас в двадцати строчках и возьмет над вами верх.

29 ноября. Мне всегда хочется сказать музыке: «Но это же неправда! Ты лжешь!»

23 декабря. Как гнусны буржуа! Только художники еще умеют ценить горячую, здоровую и хорошо приготовленную пищу, чистое белье, остро отточенный нож, дрова, горящие ярким пламенем, и свет лампы.

26 декабря. — На службе, — говорила одна женщина, — у нас теперь новый начальник, очень ученый человек. Он нам сказал, что люди происходят от Дарвина.

1 января. Неужели вы думаете, что после Виргилия уже незачем писать историю крестьянской фермы?

2 января. Лунный свет. Вода сразу становится важной, чопорной и поджимает губы. Она замерзла, сделалась чистой, как зеркало. Ручейку хочется заключить луну в свои берега.

Водяные курочки кричат, забившись под корни, навострив клюв.

И кажется, луна желает им помочь и обрушивает весь свой холодный свет прямо в воду.

Готово, поймали! Крысы вот-вот схватят ее зубами.

Вовсе не поймали. Как и всегда, луна легко ускользает, а вода еще долго хмурится.

* Зимние деревья, нарисованные пером. Каштан угрожающе выставил свои штыки. Всклокоченная сухая шевелюра ивы.

* Чета Филиппов. Они забывают запереть дверь. Они топят печку, но все тепло выдувает. Они никого не видят и не слышат. Даже нищие не приходят больше, не звонят в звонок, не стучатся в дверь.

— Слишком уж холодно, — говорит Филипп, — и они богаче нас. Когда наступает зима, они могут ходить по замкам.

Нищие, конечно, богаче Филиппа.

* Мне хотелось бы быть равнодействующей нашей деревни.

* Она носит траур по отцу, скончавшемуся у нее на руках. Она воспользовалась этим обстоятельством, чтобы не топить дома печку, и при малейшей возможности ходит греться к соседям. Им она говорит, что не может сидеть одна. Люди считают, что это вполне естественно, и уступают ей место у очага.

* Пастух в окружении овец похож на церковь среди деревенских домиков.

5 января. Бодлер: «…Душа вина заводит песнь в бутылке». Вот она, лжепоэзия, которая старается подменить то, что существует, тем, что не существует. Для художника вино в бутылке — это нечто более подлинное и более интересное, чем душа вина и душа бутылки, ибо нет никакого резона наделять душой предметы, которые прекрасно обходятся без всякой души.

* Лев Толстой мог бы сказать Деруледу: «Пока существуют такие люди, как вы, будут существовать войны».

7 января. Синонимов не существует. Существуют только необходимые слова, и настоящий писатель их знает.

* — Что ты готовишь?

— Две-три коротенькие фразы и бесконечные мечты.

* Лафонтен. Все его животные, взятые отдельно, описаны верно, но отношения между ними неправдоподобны. Карп действительно похож на кумушку со своей старушечьей круглой спиной, но он не станет крутиться возле своей кумы-щуки: он спасается от нее, как от своего заклятого врага.

* Прислушайтесь к бубенчикам дилижанса! Он приближается к вам, как разжиревшая и пунктуальная домоправительница, позвякивающая в кармане связкой ключей.

* Приглядитесь к солнечному лучу, проникшему в темную комнату. Он полон пыли. Солнечный луч — ужасный грязнуля.

* Эмиль Пувийон. «Сезетта». Он любит свой край и хорошо его описывает, но насколько же легче увидеть пейзаж, чем крестьянина! Его пастухи и пастушки насквозь фальшивы. Гуртовщик говорит: «Ох, и вкусен шафрановый суп, жирный, питательный, елееподобный!»