Юрий Лощиц - Григорий Сковорода

Так Григорий Саввич оказался втянут в распри между «сильными мира сего»: в очередном письме в Харьков Крайский затребовал, чтобы ему были присланы лекции, которые собирается читать господин Сковорода. «Начальная дверь» отбыла в Белгород.

Конечно, при такой ситуации лекция будущего учителя добронравия заранее была обречена на самую безжалостную критику. Крайский видит в нем губернаторского ставленника. Нот он и отыграется на нем, не имея возможности отыграться на Губернаторе.

«Начальная дверь», в сущности, вовсе не была катехизисом ни по форме, ни по задаче своей, хотя и содержала и качестве заявки разбор десятисловия Моисея. «Начальную дверь» можно рассматривать единственно лишь как введение и философию самого Сковороды. Здесь намечены все главные темы книг, которые он напишет позднее, в самые бурные и плодотворные десятилетия своей жизни: проблема двух натур — «видимой» и «невидимой»; проблема самопознания, счастья; вопрос о преемственности мировых культур. Тезисы всегда уязвимы. Они только называют тему. Подразумевается, что доказательства последуют потом. Разоблачать тезисы тем более легко, что они еще не облечены в одежду фактов.

Порфирий и сделал то, что было легко сделать. Автор «Начальной двери» называет бога «натурой», «природой»? Следовательно, он пантеист! Именует обряды «церемониями»? Да он опасный еретик!

Так делалось во все времена, с тех пор как существует письменность: берется одна какая-нибудь мысль и, вырванная из своей родной среды, препарированная, подвергается осмеянию и разоблачению. Такой метод критики неизменно успешен. Такая критика — гробовщик живой, текучей, прорастающей мысли. Для нее не существует закона порядочности, состоящего в том, что слово правомерно рассматривать только в контексте других слов, в их узлах и отсветах.

Сковорода в «Начальной двери» приводит вполне очевидные сведения (они сделались вполне очевидными уже в работах византийца, писавшего под именем Дионисий Ареопагит), что у разных народов в разные времена было очень много имен для обозначения понятия «бог»: натура, бытие, вечность, время, судьба, необходимость, фортуна. У христиан: «дух, царь, господь, отец, ум, истина»… Причем оговаривалось, что каждое из этих значений не охватывает полностью определяемого им понятия.

Из приведенного перечня критик захотел выделить только одно значение: бог — натура. И тогда действительно получалось, что человек, признавший такое значение правомочным, — пантеист.

Впрочем, если бы «Начальная дверь» и не была поставлена под подозрение, Сковорода все равно не смог бы сразу же приступить к чтению своего курса. Открытие прибавочных классов отложилось на два с половиной года. Занятия в них начались лишь в 1768 году, с февраля месяца.

Но и после их открытия Порфирий Крайский не сдался. Семинаристы посещают лекции у «прибавочных»? Надо всячески препятствовать этому. Пусть каждый из них, прежде чем бегать на соблазнительные уроки, обзаведется специальным на то разрешением в коллегиуме. А оный пусть как следует стреноживает ретивцев!

Щербинин в очередной раз пожаловался на Крайского в Петербург. Синод направил белгородскому владыке специальное письмо, в котором ему рекомендовалось занять более сдержанную позицию в отношении к «прибавочным» и никоим образом, ни явно, ни тайно, не чинить препятствий делу, осуществляемому по высочайшему ее императорского величества благоволению.

Беспрерывные, в течение нескольких лет, ожесточенные тяжбы вконец утомили экспансивного Порфирия. Видимо, не последнюю роль сыграли и его постоянные схватки с содержимым собственного винного подвала. 8 июля 1768 года Крайский скончался.

За день до его смерти в Харькове, в губернской канцелярии, чиновник Николай Выродов писал от лица Сковороды доношение на имя генерал-губернатора Щербинина:

«Я пред сим находился в здешнем коллегиумном монастыре учителем школы пиитики, ныне же осведомился, что надобность есть во вновь прибавочных здесь классах в учителе для толкования катехизиса, то к сим трудам желание имею быть того катехизиса учителем. Сего ради Вашего превосходительства прошу об определении в те классы в учителя и о произведении жалованья в год пятьдесят рублев з свободною квартирою учинить рассмотрение.

К сему доношению учитель Григории Сковорода руку приложил июля 7 дня 1768 года».

В день смерти своего противника Щербинин утвердил Сковороду в новой должности.

Теперь губернатору предстояло довершить исполнение еще одной, более сложной задачи. Нужно было, чтоб коллегиум возглавило лицо, дружественное по отношению к прибавочным классам, симпатизирующее новому образовательному курсу. Такое лицо имелось — игумен Святогорского о монастыря, бывший ректор коллегиума и Преподаватель философия Лаврентий Кордет, еще в 1765 году по интриге Крайского отосланный из училища в захолустную обитель на берегу Северского Донца.

Попытки к возвращению Кордета губернатор предпринимал и раньше, но Крайский вел себя очень искусно: в официальных бумагах соглашаясь со Щербининым, исподволь делал все возможное, чтобы заморозить дело.

Сковорода был дружен с Лаврентием. Приятельские отношения между ними возникли еще в первый год пребывания Григория Саввича в коллегиуме. Сохранилось письмо, написанное Сковородой вскоре после отъезда Кордета в монастырь. Оно свидетельствует о том, насколько высоко ценил Григорий Саввич подвергшегося опале коллегу: «Непрестанно в школах, в храмах проповедывал, наставлял непросвещенную, свецкими мнениями ослепленную юность студентскую словом и житием… везде и всегда, аки гром гремел о согласии и конкордии». (Здесь игра слов: «Кордет» в переводе с латинского — сердечный.)

Далее в письме перечислены разнообразнейшие познания Кордета — в экономике, географии, математике, — его способность к теоретическому мышлению и одновременно с этим большой талант практического действования; «о философских ого суптильностях, даже до четвертого неба проницающих, нет чего уже и говорить». Кордет действительно был монахом, резко выделяющимся из своей среды. Он состоял членом географического товарищества при Московском университете, принимал участие в составлении географического словаря, работа над которым была предпринята по инициативе Ломоносова. В личной библиотеке Кордета был внушительный подбор научно-естественной литературы: описания различных областей страны, атласы, географические справочники и словари. Это нетрадиционное сочетание в одном лице подвижнического призвания и ярко выраженной тяги к «внешним» наукам было по тем временам еще внове и многих могло не только шокировать, но и возмущать.