Василий Шевчук - Командир атакует первым

- Поедете учиться. После войны нам грамотные командиры будут тоже нужны.

Луганский четко ответил: "Слушаюсь!" - и Конев спросил его, на кого остается полк. Сергей Данилович сказал, что, как и положено, на заместителя командира - майора Шевчука. Фамилия, понятно, маршалу ни о чем не говорила, но он не возражал, сказав, что доверяет Луганскому, который хорошо должен знать своих офицеров. Иван Степанович подчеркнул при этом, что он, как командующий фронтом, считает фигуру командира полка самой важной в армии, особенно во время войны.

Затем маршал снова перешел на неофициальный тон, даже несколько позавидовал Луганскому, что тот скоро будет в Москве...

- Ну, ничего. Теперь уже и нам недолго, - мечтательно проговорил Иван Степанович. - Скоро войне конец...

И оттого, что войне скоро конец, очень обидно было Луганскому уезжать с фронта. Но полк построен, вынесено Знамя, зачитан приказ.

Сергей Данилович обходит строй. Прощается с механиками, техниками, летчиками. Особенно дружески и сердечно - с ветеранами полка, с кем прошел большой и трудный путь. Иван Корниенко, Евгений Меншутин, Николай Шутт, Гари Мерквиладзе, Николай Дунаев, Виктор Усов, Георгий Полянский - почти все они уже стали Героями Советского Союза. Целое созвездие...

Я стоял перед строем полка. Место это еще непривычно для меня.

Хотя и приходилось заменять Луганского во время его отъезда и стоять перед строем, но тогда я был все-таки заместителем. А сейчас, с минуты, когда Сергей Данилович подойдет к Знамени, опустится перед ним на колено и коснется губами священного полотнища, я становлюсь командиром. С этой минуты я буду облачен всей полнотой командирской власти, и с такой же полнотой на меня ляжет ответственность за Знамя и честь полка, за самолеты и летчиков, за каждого вверенного мне человека, за сбитых и несбитых фашистов, за победы и поражения в воздушных боях, за все, что личный состав полка сделает на земле и в воздухе.

Я горжусь доверием командования и искренне рад назначению. Но понимаю, что будет очень трудно, и не только потому, что мне всего двадцать пять лет и здесь есть люди старше меня. Не только потому, что на должности заместителя командира я пробыл всего несколько месяцев и, естественно, нет еще полноценного опыта руководства. Самое сложное в том, что я вступаю в командование полком на смену такого замечательного командира, отважного летчика, обаятельного человека, как Сергей Луганский.

Понимаю, что все зависит от меня. Со вчерашнего вечера, когда пришел приказ о назначении, я думаю об этом очень много. К чему я готов и к чему не готов? На что обратить внимание?..

Прежде всего я вспомнил своих командиров. Вспомнил всех, начиная от первого инструктора - лейтенанта Поликанова, кончая Луганским и генералом Баранчуком. Дзусов, Карнач, Федосеев, Кутихин... Образцовые офицеры, умелые командиры, замечательные люди. Значит, мой, пусть очень небольшой, опыт будет подкреплен в той или иной степени их опытом? Да, несомненно. Вольно или невольно, но мое мышление военного человека воспринимало многое из их работы.

А кроме них у меня были еще прекрасные учителя - комиссары, политработники. Политрук Береговский, комиссар Якименко, замполит Меркушев разве их опыт, их деятельность не будут частью моего командирского потенциала?

Немало значит и боевой опыт. Тот памятный бой над Керченским полуостровом, борьба за возвращение в строй, десятки других воздушных схваток, боевых вылетов...

Разве не сыграли они своей роли в формировании характера стойкого воздушного бойца, военного человека?

А многочисленные встречи, о которых я задумывался еще там, в маленькой санчасти села Семисотка после ранения? Сосед - летчик с гангреной ног и удивительной выдержкой, командир стрелкового полка на передовой, военврач Авророва, соседи по палате в госпитале, старик сапожник Вано... Разве ничего не стоит этот человеческий опыт, который вольно или невольно, но воспринимало мое сознание?

И разве ничего не воспринял я от моего любимого учителя в школе Василия Федоровича Станкевича? А отец? Многому и он научил меня.

А партия, товарищи-коммунисты? Разве не оказали они огромного влияния на формирование моего политического сознания, моральных качеств? Разве не вместе с идеями партии в плоть и кровь нашу вошло отношение к главному ее делу? А главное дело партии сейчас - борьба с фашизмом, освобождение народов и стран Европы от ядовитой коричневой плесени...

Об этом я думал, принимая из рук дважды Героя Советского Союза Сергея Даниловича Луганского Боевое гвардейское Знамя.

Немного я еще сражаюсь под этим знаменем. Но это было горячее, боевое, трудное время, наполненное событиями так, как сделать это может только война. Воздушные бои, напряженные вылеты со штурмовиками, в разведку, перелеты с аэродрома на аэродром и снова бои. Падают на землю вражеские самолеты, горят танки, идут под откос эшелоны... Но и в этих победных боях полк нес потери. Здесь, на польской земле, погиб отважный молодой летчик лейтенант Анатолий Федюнин.

Это случилось, когда войска 1-го Украинского фронта готовили наступление с сандомирского плацдарма. Стояло скверное промозглое ненастье. Сплошная облачность, дожди, туманы не позволяли использовать авиацию большими группами, тем более массированно. Мы прикрывали наши войска, ходили за линию фронта небольшими, из одной-двух пар, группами. Усугубляло положение и то обстоятельство, что нам, как и в прошлом году, пришлось базироваться на временные, плохо оборудованные аэродромы. Активность нашей авиации резко снизилась. В это же время немцы имели хорошо оборудованную аэродромную сеть, дающую возможность летать в любых условиях.

В такой обстановке широкое применение получил свободный поиск и уничтожение целей летчиками-охотниками. Этот способ в сложных метеорологических условиях оказался довольно эффективным. Авиация, несмотря на непогоду, держала под непрерывным воздействием множество объектов противника, сковывала действия вражеских самолетов. "Охотой" занимались все: и истребители, и бомбардировщики, и штурмовики.

Группа Анатолия Федюнина в одном из таких полетов встретила восемь вражеских истребителей, идущих к нашему переднему краю. Наша четверка приняла бой. В этой схватке лейтенант Федюнин уничтожил четыре (четыре!) вражеских самолета, но и сам погиб смертью храбрых.

Все летчики, да и не только мы - вся страна, к этому времени знали о небывалом подвиге летчика-истребителя старшего лейтенанта А. К. Горовца. Еще в битве под Курском он умело и решительно атаковал два десятка вражеских бомбардировщиков и сбил девять из них. Это был единственный летчик в мире, добившийся такой победы в одном бою. Он и сам погиб в этой схватке. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза. Наш Анатолий Федюнин сбил четыре самолета в одном бою. Такого результата удавалось добиться в этой войне немногим летчикам.