Лев Лурье - Без Москвы

Лицо его на мгновенье попало в полосу света. Это был Мишка Корявый. Он спрятался за кучу снега; выход со двора был отрезан. Между агентом и Корявым завязалась перестрелка. Оба были хорошими стрелками, но Корявый находился в тени, а агент освещен слабо мерцавшим керосиновым фонарем. Пули ложились в нескольких вершках от агента. Восемь выстрелов из кольта агента и двенадцать из маузера Корявого не причинили ни первому, ни второму никакого вреда.

Когда у обоих обоймы опустели, наступила тишина. Воспользовавшись тем, что агент стал перезаряжать револьвер, Корявый выскочил на улицу и кинулся бежать. Выбежавшие во двор и на улицу агенты скоро потеряли Корявого.

В это время весело, посвистывая, с гитарой в одной руке и корзиной с закусками в другой Пантелеев, а за ним Лисенков вошли в квартиру на Можайской улице. Пантелеев был уверен в том, что квартира свободна, и не смотрел по сторонам. Вдруг раздался выстрел агента, сразивший Пантелеева. За первым раздался второй, и Пантелеев был мертв.

Лисенков, раненный в шею, даже не пытался сопротивляться. Он тут же сдался. Весть о случившемся на Можайской улице мгновенно облетела весь город.

Чекист Иван Бусько, застреливший Леньку Пантелеева

Из «Красной газеты» от 14 февраля 1923 года: «В ночь с 12-го на 13-е февраля 23-го года Пантелеев был обнаружен в притоне на Можайской, 38. В перестрелке был убит. У него было два револьвера – маузер и наган. Мишка Корявый был ранен и схвачен. Хозяйка притона гражданка Егорова и сожительница Мишки Корявого гр. Мацкевич – арестованы. У Пантелеева было много денег и золотых украшений с бриллиантами. В эту же ночь была облава с собаками-ищейками в других притонах. На Международном (ныне – Московском – Л. Л. ) пр., 47, кв. 2, был задержан с оружием главный помощник Пантелеева Александр Рейнтоп по кличке Сашка-Пан. Схвачены и другие участники шайки Пантелеева: Пантелкина Анна (сестра), Кузнецова А., Ефимова В., Богданова М., Ефимова М., Осипова А. Шурин Пантелеева гражданин Климаков и его жена были схвачены в облаве в Столярном пер., 18, кв. 18, в ночь с 10 на 11 февраля. Ударной группе удалось захватить и других членов шайки: Косагонова, Жучкова, Федотова, Савичева, Савишникова, Иванова (он же Федька Портной) и сестер Пантелеева Клавдию и Веру, которые обвиняются в участиях в налетах. В эту же ночь была облава по 10-й роте, д. 1, кв. 1 – задержаны Лежов Иван и его жена Любовь, Лежов был извозчиком членов шайки и помогал в налетах».

6 марта «Красная газета» опубликовала постановление Петроградского губернского отдела ГПК республики о расстреле 17 бандитов из шайки Пантелеева.

Дело Пантелеева было кончено, но некоторое время среди обывателей ходили слухи, что он жив, что он на свободе и еще себя покажет.

Дошло даже до того, что два налетчика, ворвавшиеся в одну из квартир на улице 3-го Июля (Садовая), назвались Пантелеевым и Лисенковым и этим повергли в неописуемый ужас обитателей квартиры.

Запуганные одним именем Пантелеева петроградцы не верили в смерть бандита, и власти выставили труп Леньки в морге Обуховской больницы на всеобщее обозрение. Лицо покойника загримировали, закапали в глаза глицерин, чуть подкрасили, получался как бы живой Ленька Пантелеев только с несколько странным взглядом.

Этого показалось недостаточно. От трупа отсекли голову и установили в магазине на Невском проспекте. И лишь когда большинство горожан всерьез поверили, что ужасавшему Петроград бандиту пришел конец, голову Пантелеева поместили в закрытые фонды музея криминалистики, где она и находилась до конца 1970-х годов. Потом голова исчезла и считалась утерянной, а вновь нашлась на кафедре криминалистики юрфака СПбГУ.

Леонид Пантелеев – из класса победителей. Именно такие как он, молодые петроградские рабочие, должны были бы стать хозяевами жизни. Но как раз эти люди практически исчезли к концу 1930-х. Погибли в Гражданскую, стали уголовниками, как Ленька, убили Кирова, как его тезка Леонид Николаев, стали чекистами, как Николай Ежов, расстреливали себе подобных, и, в конце концов, сами встали к стенке.

Четыре года НЭПа чудесным образом преобразили Петроград-Ленинград. Витрины магазинов искушали своим изобилием. Прохожих манили яркие вывески ресторанов и кафе. Работали фабрики и заводы. В городе вышел на линию первый троллейбус. Население быстро увеличивалось и к 1926 году достигло почти двух миллионов человек.

Удалось добиться резкого снижения количества тяжких преступлений, в том числе случаев бандитизма. Больше всего досаждало ленинградцам в это время хулиганье. Особенно в районе Лиговского проспекта.

Лиговка начала XX века – место малоприятное. От Невского до Обводного по западной стороне – Ямская слобода. Извозчики и 13 тысяч лошадей. Запах стоит соответствующий. С другой стороны – пути Николаевской железной дороги. Там ключники, грузчики – все народ пришлый и опасный. Около Обводного канала 12 ночлежных домов. Каждое третье преступление в городе в начале XX века совершалось на Лиговке.

Особую славу проспект приобрел с начала 1920-х годов и сохранял его до конца 1930-х. Рабочая окраина, близость вокзалов, район, где власти допускали существование последних ночлежных домов в социалистическом Ленинграде. Именно там они были ликвидированы в 1935 году.

Николаевский вокзал (ныне – Московский). Начало XX века

Время от времени милиция совместно с войсками ОГПУ совершает облавы, но это не приносит видимого результата. Питерские хулиганы терроризируют горожан: «бузят», «озорничают», устраивают побоища «стенка на стенку», куражатся почти безнаказанно, потому что в большинстве имеют пролетарское происхождение.

Завод Сан-Галли на Лиговском проспекте существовал с 1874 года. Выпускал водопроводные трубы и арматуру. Франц Карлович Сан-Галли – швейцарец, который разбогател на том, что изобрел батареи парового отопления. Большинство пролетариев Лиговки работали на этом заводе, а до революции здесь же трудились их отцы и деды. И все знали друг друга с детства. После революции завод был национализирован и переименован в «Кооператор». Но ничего не изменилось.

Ребята с «Кооператора» – по-прежнему хозяева Лиговки, очень опасная шпана: и воровали, и грабили, и убивали, и насиловали – все, что угодно. Бороться с ними было тяжело, за ними стояли родные кварталы.

У властей вплоть до середины 1920-х годов до серьезной борьбы с хулиганами руки не доходили. В уголовном кодексе 1922 года сохранился принцип, согласно которому осуждение социально близких советской власти людей было более мягким. Коммунисты длительное время полагали, что социальной опасности от хулиганства нет – «озорное и бесцельное времяпрепровождение». Сначала это преступление наказывалось административно, потом – сроком лишения свободы до двух лет.