Ирина Воскресенская - Фавориты у российского престола

О дочери Елизаветы Петровны публикаций и народных преданий значительно больше, но сведения эти неоднозначны и весьма противоречивы. Подлинная княжна Августа Тараканова (монахиня Досифея), содержавшаяся в Ивановском монастыре, который по указу Елизаветы Петровны от 20 июня 1761 года был предназначен для призрения «вдов и сирот знатных и заслуженных людей», умершая в Новоспасском монастыре и погребенная рядом с усыпальницей бояр Романовых, постоянно смешивается с женщиной, называвшей себя принцессой Владимирской Елизаветой Алексеевной, привезённой графом Алексеем Орловым-Чесменским из Ливорно (Италия) и умершей от чахотки в тюрьме Петропавловской крепости. Были также предположения, что Елизавета Тараканова — это дочь не Разумовского, а Ивана Ивановича Шувалова, однако это мнение не подтверждается датой её рождения.

Но речь в этой книге идёт не о детях императрицы Елизаветы, а о её фаворитах, которыми, при изобилии любовников, фактически были только двое: Алексей Григорьевич Разумовский и Иван Иванович Шувалов.

Фаворитизм при российском престоле в правление Елены Глинской, царевны Софьи, Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны и Елизаветы Петровны открыл дорогу для появления любовников у великой княгини Екатерины Алексеевны и фаворитов у престола при императрице Екатерине II.

Елизавета Петровна сама выбрала невесту для своего племянника — наследника российского трона великого князя Петра Феодоровича, — и этой невестой была принцесса София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербст, после крещения в православную веру и вступления в брак получившая православное имя Екатерина Алексеевна и титул «великая княжна», а после фактически незаконного вступления её на престол путём дворцового переворота — титул императрицы Всероссийской Екатерины II.

Принцесса (княжна) Ангальт-Цербстская София-Фредерика-Августа родилась 21 апреля (ст. ст.) — 1 мая (нов. ст.) 1729 года в городе Штеттине, губернатором которого был её отец — принц (князь) Христиан-Август Ангальт-Цербст. Её мать, принцесса (княгиня) Иоганна-Елизавета, происходила из Голштейн-Готторпского рода и была двоюродной сестрой Карла-Фридриха, герцога Голштейн-Готторп, отца великого князя Петра Феодоровича.

Фисхен (Fischen), как называли будущую Екатерину в детстве, росла любознательным ребёнком, способным к учению, не по-детски рассудительным и расчётливым Впоследствии в своих «Записках» Екатерина почти ничего не напишет о своей жизни в Германии, но в письмах к барону Гримму и другим своим респондентам она вспоминает свою воспитательницу, госпожу Кард ель, которая учила её тому, что знала сама, а знала она многое. «Кардель была умная женщина», — заключает Екатерина и рассказывает, что Кардель заставила её читать пьесы Мольера и задумываться о серьёзных вещах. Почти во всех письмах к барону Гримму Екатерина II называет себя «воспитанницей госпожи Кардель». В 1775 году в письмах к Гримму Екатерина рассказала о своих учителях: наставнике Вагнере, которого она считала «дураком и скучным педантом», учителе чистописания Лоране («хотя он был и дурак, но недаром брал деньги за уроки каллиграфии»); учителе музыки Рёллиге, о котором она тоже отозвалась иронически и недостаточно почтительно.

Матушка — Иоганна-Елизавета — мало заботилась о воспитании своей Фисхен. Екатерина вспоминала впоследствии о графе Гилленборге, о запомнившихся ей его словах: «Это был человек очень умный, уже не молодой и очень уважаемый моею матушкой. Во мне он оставил признательное воспоминание, потому что в Гамбурге, видя, что матушка мало или почти вовсе не занималась мною, он говорил ей, что она напрасно не обращает на меня внимание, что я дитя выше лет моих и что у меня философское расположение ума». Запомнила она и слова одного каноника из Брауншвейга: «На лбу вашей дочери я вижу по крайней мере три короны». (Вот уж воистину увидел короны «Великия и Малыя и Белыя России», а может быть, короны России, Польши и Крыма?) Мечты Фисхен о русской короне были не случайны. Об этом говорили её близкие дома; вероятно, в большей степени мать, потому что связи Голштинского дома с Россией были достаточно крепкими. В 1739 году в Эйтине состоялась встреча представителей Голштинского дома, и Фисхен в первый раз увидела Карла-Петера-Ульриха (Петра Фёдоровича), своего троюродного брата, ставшего потом её женихом и мужем.

Елизавета Петровна выбрала невестой своему племяннику принцессу Софию-Фредерику-Августу, отвергнув других претенденток, не из политических соображений. Она очень любила всех своих родственников, а потому пригрела при дворе всех Скавронских, воспитывала при своем малом дворе цесаревны двух своих племянниц, даже своей самой близкой подругой избрала Мавру Шепелеву потому, что та была в родстве с пастором Глюком, приютившим её мать Марту Скавронскую, и потому, что та была камер-юнгферой её сестры Анны, с телом которой она вернулась в Россию. Анна Петровна, её любимая кровная сестра, с которой она провела детство, была замужем за герцогом Карлом-Фридрихом Голштейн-Готторпским, двоюродным братом Иоганны-Елизаветы, по мужу Ангальт-Цербстской, и Пётр Фёдорович приходился племянником и Елизавете Петровне, и Иоганне-Елизавете. Между тётками великого князя издавна велась переписка В конце 1741 года Иоганна-Елизавета поздравила Елизавету Петровну с восшествием на престол. В ответ на это поздравительное письмо Елизавета Петровна попросила прислать ей портрет Анны Петровны, и Иоганна-Елизавета прислала портрет её любимой сестры, умершей в 1728 году. Елизавета Петровна в благодарность отослала Иоганне-Елизавете свой портрет, осыпанный бриллиантами, стоимостью 18 тысяч рублей.

Елизавету Петровну не смутило даже то, что Пётр Фёдорович и принцесса Ангальт-Цербстская троюродные брат и сестра и по православным законам не могут быть повенчаны. Но с церковью этот вопрос был, естественно, как-то улажен.

Идея этого брака была поддержана Германией. Воспитатель великого князя Петра Фёдоровича Брюммер и прусский резидент в Петербурге Мардефельд всячески содействовали реализации этой идеи. Сама же молодая принцесса-невеста в письме к Фридриху II благодарила его за подаренное ей счастье: ведь, по мнению многих, король, чтобы угодить Елизавете Петровне, имея в виду этот брак, пожаловал отцу принцессы Ангальт-Цербстской, принцу Христиану-Августу, чин фельдмаршала, чем возвысил благородство их рода.

Дело было сделано, и в середине января 1744 года невеста с матерью выехали тайно сначала из Цербста, а затем из Берлина в Россию, в Москву, где тогда находился Императорский двор.