Михаил Громов - Тропа к Чехову

Ажогины.«Эта богатая помещичья семья имела в уезде тысяч около трех десятин с роскошною усадьбой… Состояла она из матери, высокой, худощавой, деликатной дамы, носившей короткие волосы… на английский манер, и трех дочерей, которых, когда говорили о них, называли не по именам, а просто: старшая, средняя и младшая» («Моя жизнь», 1896).

Акулька.«Она солдатка, баба, но… Недаром Марк Иваныч прозвал ее Наной. В ней есть что-то, напоминающее Нану… привлекательное» («Шведская спичка», 1883).

Александр Иваныч(Исаак), «молодой человек лет двадцати двух, круглолицый, миловидный, с темными детскими глазами, одетый по-городски во все серенькое и дешевое»; студент горного техникума, затем школьный учитель («Перекати-поле», 1887).

Александр Тимофеич, «или попросту Саша», воспитанник Шуминых. «…Бабушка, ради спасения души, отправила его в Москву в Комиссаровское училище; года через два перешел он в училище живописи, пробыл здесь чуть ли не пятнадцать лет и кончил по архитектурному отделению… На нем был теперь застегнутый сюртук и поношенные парусинковые брюки, стоптанные внизу. И сорочка была неглаженая, и весь он имел какой-то несвежий вид. Очень худой, с большими глазами, с длинными худыми пальцами, бородатый, темный и все-таки красивый… Это странный, наивный человек, думала Надя, и в его мечтах, во всех этих садах, фонтанах необыкновенных чувствуется что-то нелепое; но почему-то в его наивности, даже в этой нелепости столько прекрасного…» («Невеста», 1903).

Алена.«…На ее жалованье кормилась дома вся семья – старухи и дети. Эта Алена, миленькая, бледная, глуповатая, весь день убирала комнаты, служила за столом, топила печи, шила, стирала, но все казалось, что она возится, стучит сапогами и только мешает в доме» ( «В родном углу», 1897).

АлехинПавел Константинович, «мужчина лет сорока, высокий, полный, с длинными волосами, похожий больше на профессора или художника, чем на помещика» («Крыжовник», 1898; «О любви», 1898).

Альмер,адвокат фабриканта Фролова, «пожилой мужчина, с большой жесткой головой» («Пьяные», 1887).

Аляхин, сапожник, хозяин Ваньки Жукова. «Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул» («Ванька», 1886).

АмаликитянскийПафнутий, протоиерей. «…Сердито помахивая жезлом, то и дело оборачивался к шедшему за ним дьячку и бормотал: «Да и дурак же ты, братец! Вот дурак!» («Упразднили!», 1885).

АнаньевНиколай Анастасьевич, инженер-путеец. «Плотен, широк в плечах и, судя по наружности, уже начинал, как Отелло, «опускаться в долину преклонных лет»… По некоторым мелочам, как, например, по цветному гарусному пояску, вышитому вороту и латочке на локте, я мог догадаться, что он женат и, по всей вероятности, нежно любим своей женой» («Огни», 1888).

Андрей,«отец Андрей, соборный протоиерей… старик, худощавый, беззубый и с таким выражением, будто собирался рассказать что-то очень смешное» («Невеста», 1903).

Андрей Андреич,сын соборного протоиерея, жених Нади, «полный и красивый, с вьющимися волосами, похожий на артиста или художника… десять лет назад кончил в университете по филологическому факультету, но нигде не служил, определенного дела не имел и лишь изредка принимал участие в концертах с благотворительною целью; и в городе называли его артистом» ( «Невеста», 1903).

Андрей Хрисанфыч, отставной солдат, швейцар в водолечебнице доктора Б. О. Мозельвейзера, муж Ефимьи (см.). «Она его очень боялась, ах как боялась! Трепетала, приходила в ужас от его шагов, от его взгляда, не смела сказать при нем ни одного слова» («На Святках», 1899).

Аникита Николаич, городской санитарный врач.

«Поглядите, господа! Демьян Гаврилыч изволит мыло и хлеб одним и тем же ножом резать!

– От этого холеры не выйдет-с, Аникита Николаич! – резонно замечает хозяин.

– Оно-то так, но ведь противно! Ведь и я у тебя хлеб покупаю» («Надлежащие меры», 1884).

Анкет(в черновике Лантье) Алиса Осиповна, учительница французского языка, «молодая, по последней моде изысканно одетая барышня… настоящая, очень изящная француженка… По лицу, бледному и томному, по коротким кудрявым волосам и неестественно тонкой талии ей можно было дать не больше 18 лет» ( «Дорогие уроки», 1887).

Анна Петровна, Анюта, Аня, девушка, «которой едва минуло 18… Она вспоминала, как мучительно было венчание, когда казалось ей, что и священник, и гости, и все в церкви глядели на нее печально: зачем, зачем она, такая милая, хорошая, выходит за этого пожилого, неинтересного господина? Еще утром сегодня она была в восторге, что все так хорошо устроилось, во время же венчания и теперь в вагоне чувствовала себя обманутой и смешной» («Анна на шее», 1895).

Анна Сергеевна(фон Дидериц). «Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой. Дмитрий Дмитрич Гуров, проживший в Ялте уже две недели и привыкший тут, тоже стал интересоваться новыми лицами. Сидя в павильоне у Вернье, он видел, как по набережной прошла молодая дама, невысокого роста блондинка в берете; за нею бежал белый шпиц» ( «Дама с собачкой», 1899).

Анфиса, нянька, старуха 80 лет, воспитавшая Андрея и сестер, которую Наташа гонит из дому: «И чтоб завтра же не было здесь этой старой воровки, старой хрычовки… этой ведьмы!.. Не сметь меня раздражать! Не сметь!» («Три сестры», 1901).

Анюта,жилица Клочкова, «маленькая худенькая брюнетка лет 25-ти, очень бледная, с кроткими серыми глазами» («Анюта», 1886).

АпломбовЕгор Федорыч, жених, «молодой человек с длинной шеей и щетинистыми волосами» («Брак по расчету», 1884).

АпломбовЭпаминонд Максимович, жених. «Женитьба шаг серьезный! Надо все обдумать всесторонне, обстоятельно» («Свадьба», 1889).

Ариадна– см. Котлович.

АркадинаИрина Николаевна, по мужу Треплева, актриса. «Вот встанемте. Станем рядом. Вам двадцать два года, а мне почти вдвое… кто из нас моложавее?.. Потому что я работаю, я чувствую, я постоянно в суете, а вы сидите все на одном мосте, не живете… И у меня правило: не заглядывать в будущее. Я никогда не думаю ни о старости, ни о смерти. Чему быть, того не миновать» («Чайка», 1896).

Артынов,«богач, высокий, полный брюнет, похожий лицом на армянина, с глазами навыкате и в странном костюме». «На нем была рубаха, расстегнутая на груди, и высокие сапоги со шпорами, и с плеч спускался черный плащ, тащившийся по земле, как шлейф. За ним, опустив свои острые морды, ходили две борзые» («Анна на шее», 1895).