Алексей Карпов - Юрий Долгорукий

Юрий явно предпочитал, чтобы ситуация в Киеве разрешилась сама собой и город сдался ему без боя. Так и произошло. Когда Изяслав и Ростислав Мстиславичи явились в Киев, они обратились к горожанам с вопросом: «Можете ли ся за наю бити?» Киевляне ответили отказом. Они по-прежнему благоволили Мстиславичам, но биться против Юрия не только не хотели, но уже и не могли: «Господина наю князя (двойственное число. — А.К.), не погубита нас до конца. Се ны отци наши, и братья наша, и сынови наши на полку они изоимани, а друзии избьени и оружие снято. А ныне ать не возмуть нас на полон. Поедита в свои волости, а вы ведаета, оже нам с Гюргем не ужити. Аже по сих днех кде узрим стягы ваю, ту мы готовы ваю есмы (то есть готовы перейти на вашу сторону. — А.К.)». Киевляне не стали лишний раз бередить Изяславу раны, напоминать о том совете, который они давали князю накануне сражения. Но и без того было ясно, что в потере Киева Изяслав должен был винить только самого себя, свое нежелание примириться с дядей с позиции силы, когда это было еще возможно.

Братьям ничего не оставалось, как покинуть Киев. Ростислав отправился в Смоленск, а Изяслав — во Владимир-Волынский. В этом городе он княжил прежде, и теперь этот город должен был стать его главным оплотом для борьбы с Юрием. Отказываться от Киева Изяслав конечно же был не намерен. Тем более после того, как киевляне пообещали поддержать его в будущей войне. С собой Изяслав вез жену и детей, а кроме того — что особо отметил летописец, — митрополита Климента Смолятича. Последнему оставаться в Киеве при Юрии Долгоруком не было никакой возможности — в противном случае его ждало заточение в одном из монастырских «порубов».

Спустя три дня Юрий подошел к Киеву. Он остановился на лугах, напротив киевского Выдубицкого Михайловского монастыря, построенного еще его дедом Всеволодом Ярославичем. Казалось символичным, что первый поклон он отдал обители святого Михаила — общего покровителя всех потомков князя Всеволода.

Вступление в Киев, по-видимому, было приурочено к 28 августа, воскресенью [55]. «Гюрги же поеха у Киев, и множество народа вы[и]де противу ему с радостью великою, и седе на столе отца своего, хваля и славя Бога», — свидетельствует киевский летописец. Примечательно, что запись о начале княжения Юрия Долгорукого дает первый по времени образец пышной и велеречивой формулы вступления на киевский стол нового князя: «Начало княжения в Киеве князя великаго Дюргя, сына Володимеря Мономаха, внука Всеволожа, правнука Ярославля, пращюра великаго Володи-мира, хрестившаго всю землю Рускую» {196} . Надо полагать, что эта запись сделана летописцем, близким самому Юрию.

Заняв киевский стол, Юрий должен был сразу же взяться за решение первоочередных задач: укрепить свое влияние в Киеве и ближних к Киеву городах, обезопасить себя от нападения со стороны Чернигова, вознаградить за помощь своего главного союзника Святослава Ольговича.

Так, он сумел примириться с черниговским князем Владимиром Давыдовичем, который хотя и поддерживал Изяслава Мстиславича, но не принимал непосредственного участия в только что завершившейся войне. Владимир лично приехал в Киев и «поклонися» Юрию. На правах великого князя Юрий рассудил его спор со Святославом Ольговичем. Тот обвинял Давидовичей в том, что они держат его «отчину», то есть часть земель, отобранных у него еще осенью 1146 года. В первую очередь, речь шла о так называемой «Сновской тысяче» — области по реке Сновь с городами Сновском (современный Седнев в Черниговской области) и Стародубом. Этими землями, равно как и Курском с Посемьем, по соглашению с Изяславом Мстиславичем владел брат Владимира Изяслав Давыдович. Юрий отобрал их у него и отдал своему союзнику. Отказ от Посемья, когда-то переданного самим Святославом Ольговичем сыновьям Юрия, стал платой за помощь, оказанную северским князем. Юрий уже не нуждался в этих территориях. Он мог предоставить своим сыновьям куда более значимые княжеские столы. Кроме того, Святослав Ольгович получил от Юрия Слуцк, Клецк и всю Дреговичскую область — важную часть Турово-Пинского княжества (территория нынешней Белоруссии). Чернигов же остался за Давыдовичами. «И тако ся уладивше и разъехашася».

В ближайшие к Киеву города Юрий посадил на княжение своих сыновей: в Переяславль — Ростислава, в Вышгород — Андрея, в Белгород — Бориса, в Канев — Глеба. Названные города-крепости окружали Киев со всех сторон и служили надежной защитой на случай нападения со стороны Дикого поля, Смоленска, Чернигова или Волыни. Одного из своих младших сыновей, родившихся во втором браке, а именно Василька, Юрий оставил на княжении в Суздале. При нем находился и престарелый «дядька» самого Юрия, ростовский тысяцкий Георгий Шимонович — человек, которому новый киевский князь мог доверять, как никому другому [56].

Так были очерчены границы новых владений Юрия Долгорукого. Конечно же он не собирался возвращаться в Суздальскую землю. Киев и Киевская волость становились сферой его исключительных интересов. Но Юрий не мог не понимать, что борьба за Киев еще далеко не закончена, что Мстиславичи побеждены, но не разгромлены. В их руках находились Волынская земля, Смоленск и Новгород — богатейшие области Руси; их сторонники оставались и в самом Киеве. Задача борьбы с Мстиславичами вышла на первый план.

По прибытии во Владимир князь Изяслав Мстиславич вступил в переговоры со своими иноземными родичами — правителями Угрии (Венгрии), Чехии и Польши. С этого времени можно говорить о том, что война между князьями окончательно выходит за рамки внутренней русской распри и становится частью общеевропейской политической истории.

Внук Владимира Мономаха и сын Мстислава Великого, Изяслав был связан родственными узами со многими дворами Европы. Напомним, что через свою бабку Гиду Харальдовну, мать Христину и сестер Мальмфрид и Ингибьёрг он находился в родстве или свойстве с большинством правящих родов Швеции, Дании и Норвегии. Его двоюродная бабка Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна (ум. 1109) когда-то была замужем за германским королем и императором Священной Римской империи Генрихом IV (1056—1106; из Франконской династии). Родная тетка, Евфимия Владимировна, недолгое время была супругой венгерского короля Коломана (Кальмана); изгнанная мужем и обвиненная в супружеской неверности, она уже на Руси родила сына Бориса — будущего претендента на венгерский престол. Сестра Изяслава еще в 1122 году стала женой византийского царевича — по всей вероятности, Алексея, сына и недолгое время соправителя императора Иоанна II Комнина. (Правда, вскоре после заключения брака ее супруг умер, и ей пришлось принять монашеский постриг; никакого значения для Мстиславичей этот брак не имел.) Иногда полагают, что сам Изяслав Мстиславич был женат на немецкой принцессе из рода Штауфенов — этот род стал правящим в Германии в 1138 году, когда на престол взошел король Конрад III (1138—1152) [57]. Однако брак этот если и был заключен, то скорее всего в конце 20-х — начале 30-х годов XII века, когда киевским князем был отец Изяслава Мстислав. Позднее никаких особых контактов между Изяславом Мстиславичем и Штауфенами мы не обнаружим; более того, политические пристрастия сделают их противниками друг друга.