Наум Синдаловский - Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор

В допетровской Руси благородство дворянина определялось двумя факторами – древностью рода и обладанием наследственной недвижимой собственностью, в которую входили земли, помещичьи или охотничьи угодья, города. Чем дальше в историческое прошлое уходил род, тем более им гордились и славились. Самыми благородными считались Рюриковичи, то есть потомки Рюрика, согласно легендам, призванного в IX веке ильменскими славянами «княжить и володеть» на Руси. Рюрик был норманном, то есть «человеком из северной земли», но русские летописи его род производили от «превысощайшего цесарского престола, от прекрасноцветущего и пресветлого корени Августа Кесаря, обладающего Вселенною».

В 1556 году на Руси был составлен первый так называемый «Государев родословец», куда были занесены все родословные материалы XVI–XVII веков. В 1687 году «Родословец» был полностью включен в Бархатную книгу русских боярских и дворянских фамилий. На ее основании выдавались Жалованные грамоты, официально подтверждавшие наследственный статус дворянина.

В начале XVIII века количество претендентов на получение дворянского статуса резко увеличилось за счет хлынувшего в Россию для работы и службы потока иностранных купцов, ремесленников, специалистов, волонтеров и представителей других сословий. Их желание подтвердить свое древнее и благородное происхождение являлось более чем естественным. Основания на то были.

Так, потомки графов Орловых гордились своим родовым гербом, которым на их первоначальной родине в Пруссии был красный одноглазый орел. Это изображение включено в общий рисунок герба, пожалованного Орловым в России. Так что этимология их русской фамилии восходит к тому самому орлу на фамильном гербе, хотя традиционно считается обратное. Будто бы и орел на фамильном гербе, и орлы на Колонне Орла и Павильоне Орла в Гатчинском парке, и орел на вершине Чесменской колонны посреди пруда в Екатерининском парке Царского Села – это дань знаменитой фамилии графов.

Пруссия была родиной многих будущих петербуржцев. Так, согласно семейным легендам потомков знаменитого петербургского фотографа Карла Буллы, в 1860-х годах не то десяти-, не то двенадцатилетний Карл сбежал из Восточной Пруссии от своих зажиточных родителей, добрался до Петербурга и нашел работу рассыльного в некой фотомастерской. К 1906 году бывший «мальчик на побегушках» уже обладал статусом купца 2-й гильдии и званием потомственного почетного гражданина Санкт-Петербурга. В петербургских газетах того времени можно было прочитать пространное рекламное объявление: «Старейший фотограф-иллюстратор К.К. Булла, С.-Петербург, Невский, 54. Занимается фотографированием для иллюстрированных журналов на злобу дня. Снимает все, в чем только встретится потребность, везде и всюду, не стесняясь ни местностью, ни помещением, – как днем, так и в вечернее время, при своем искусственном свете».

На рубеже XVIII–XIX веков из малоизвестного западногерманского княжества Вальдек в Петербург приехали братья Николай, Бернгард и Людвиг Штейнгольцы. В 1803 году один из них – Людвиг – вступил в купцы 1-й гильдии и основал собственный банкирский дом. За оказанные финансовые услуги во время наполеоновских войн Людвиг был возведен в баронское достоинство и записан в петербургское купечество под фамилией Штиглиц. В 1843 году, после его смерти, банкирское дело Людвига Штиглица унаследовал его сын Александр Людвигович, активный предприниматель и меценат, основавший Центральное училище технического рисования в Соляном переулке.

В советское время имя барона Штиглица старались вычеркнуть из памяти ленинградцев. Основанное им училище носило имя советского скульптора Веры Мухиной, хотя в студенческом фольклоре всегда подчеркивалось: «Штиглиц – наш отец, Мухина – наша мачеха». Ныне справедливость восстановлена, и училищу присвоено имя его основателя.

Сохранилась легенда о происхождении фамилии старинного русского рода Нащокиных, один из которых, как известно, был близким другом Александра Сергеевича Пушкина. Родоначальником Нащокиных считается выходец из итальянской земли некий герцог Величко Дуке, который в 1327 году выехал в Тверь к великому князю Александру Михайловичу. Там он после принятия православия был наречен Дмитрием, по прозвищу Красный. Сын его Дмитрий Дмитриевич воевал в русском войске против татар и однажды в битве получил сабельную рану по щеке, отчего его потомки были прозваны Нащокиными.

В 1792 году английский инженер Чарлз Берд, обучавшийся в свое время на пушечном заводе в Великобритании, добивается права на строительство в Петербурге на острове в устье реки Фонтанки частного механического и литейного завода. Постепенно разрастаясь и поглощая вначале Галерную верфь на западе, а затем и Новое Адмиралтейство на востоке, производство, основанное предприимчивым и энергичным британцем, превратилось в гигантское предприятие по строительству судов для торгового и кораблей – для военного флотов.

Кроме судостроения, Берд развивал и совершенствовал литейное производство. На его предприятии были отлиты барельефы для Александровской колонны и решетки для сада Михайловского замка. Пролетные конструкции всех пяти петербургских висячих, или цепных мостов, установленных в первой четверти XIX века, изготовлены на заводе Берда. Участвовал Берд и в строительстве Исаакиевского собора.

Предприятие Берда не только процветало, но и приобрело среди петербуржцев добрую славу и безупречную репутацию. На вопрос: «Как дела?» – петербуржцы вполне серьезно, отдавая явное предпочтение Берду, отвечали: «Как у Берда. Только труба пониже, да дым пожиже».

На заводе Берда начинал свою карьеру и купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин Петербурга, личный дворянин Франц Карлович Сан-Галли. Итальянец по происхождению, он родился в немецком городке Камине, в Померании. Заняв значительную сумму у Чарлза Берда, он открыл собственную механическую мастерскую на Лиговском проспекте, которая вскоре могла соперничать с предприятием самого Берда.

Из Франции прибыли в Петербург предки знаменитого Карла Фаберже, своим уникальным ювелирным искусством составившего славу современной России. Фаберже были гугенотами, вынужденными покинуть родину. Они долгое время скитались по Европе, пока, в конце концов, при Петре I не осели в России.

Усилия, предпринимаемые Петром для коренного реформирования государства и его основных институтов – централизованной верховной власти, армии, городового и губернского управления, требовали внедрения в эти консервативные системы новых людей. Нужда в управленцах и полководцах была высокой. Внутренних резервов для этого было недостаточно. Не хватало образования и опыта. Европа с ее современным для той эпохи государственным устройством и завидной трудовой и общественной активностью населения будоражила воображение молодого русского государя. Иноземцы казались умнее, талантливее и грамотнее русских боярских сынков, погрязших в московской старообрядческой косности. Европейцы в сравнении с ними отличались деловой хваткой и непривычной широтой взглядов. Едва прибыв в Европу в составе знаменитого московского Великого посольства, Петр начал энергично вербовать иностранцев на русскую службу.