Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Примечательно, что список психологических работ Пиаже открывается обзорной статьей «Психоанализ и его отношения с психологией ребенка» (1920). Через год он начинает серию исследований, которые открыли новую эпоху в психологии развития. Именно в 1921 году – в пору прохождения психоанализа – Пиаже публикует первую свою статью, посвященную развитию речи и мышления ребенка. В эти годы он совершает открытие эгоцентрической речи, которая составляет примерно половину речевой продукции шестилетнего ребенка и нужна ему для расширения внутренних мыслительных задач. В этих ранних работах Пиаже эгоцентрическая речь противопоставляется социализированной речи, которая постепенно вытесняет первую, позволяя ребенку полноценно общаться с родителями и сверстниками. Эта идея Пиаже, развивавшаяся им во множестве экспериментальных работ на протяжении более чем полувека, завоевала мировое признание.

Годом ранее, в 1920-м, Сабина Шпильрейн сделала доклад на 6-м Международном психоаналитическом конгрессе в Гааге. Доклад в сокращенном виде был опубликован в официальном органе Международной психоаналитической ассоциации. Он назывался «К вопросу о происхождении и развитии речи». Шпильрейн рассказывала коллегам, что есть два вида речи – аутистическая речь, не предназначенная для коммуникации, и социальная речь. Аутистическая речь первична, социальная речь развивается на ее основе. Первые слова социальной речи – «мама» и «папа» – выводятся Шпильрейн из звуков, издаваемых ребенком при сосании. Первые взаимодействия с внешним миром, приносящие ему удовольствие, дают ребенку позитивные представления о внешней реальности, которые связываются с издаваемыми им звуками. Ставя ту же проблему, которую тогда же или чуть позже ставил Пиаже, Шпильрейн идет в другом направлении: не к логике формальных операций, которые станут открытием Пиаже, а к анализу взаимосвязи речи, мышления и эмоционально насыщенных отношений ребенка с родителями. А.М. Эткинд, известный смелостью своих гипотетических допущений, полагает, что сходство и различие позиций в ходе анализа могло обсуждаться между Шпильрейн и Пиаже, когда пациент подвергал сомнению теоретические основы анализа, а терапевт, помня о своих «пропагандистских» задачах, в ответ приводила свои аргументы.

Можно ли на этом зыбком основании допустить приоритет Шпильрейн в отношении концепции раннего Пиаже? Вопрос это спорный, но влияние Шпильрейн на определение научного пути Пиаже так или иначе представляется весьма значительным. С той поры интересы его определились, с тем чтобы найти воплощение в ярких экспериментах и новаторской теории умственного развития.

Биографы Пиаже традиционно акцентируют внимание на ином источнике его научного вдохновения. В 1919 году приехав в Париж для изучения патопсихологии, Пиаже по приглашению Т.Симона, соавтора знаменитой шкалы Бине-Симона, работал в его лаборатории – в частности, над адаптацией для французских детей тестов интеллекта, разработанных англичанином С. Бёртом. Формально суть этой работы состояла в отслеживании правильных и неправильных ответов детей на те или иные тестовые вопросы. Внимание молодого исследователя привлекла не количественная, а качественная сторона этого процесса. Пиаже стало ясно, что так называемые неправильные ответы детей вызваны не недостатком их ума в сравнении с умом детей более старших либо взрослых, а своеобразием их рассуждений. Экспериментальному изучению этого явления он и вознамерился посвятить свои исследования.

Подобно многим своим выдающимся коллегам, Пиаже не упустил блестящей возможности наблюдать процесс познавательного развития ребенка на примере собственных детей. Приглашенный в 1921 г. в Институт Руссо в Женеве, Пиаже встретил там юную Валентину Шатено, которая вскоре стала его женой. В этом браке родилось трое детей – две дочери и сын, наблюдая развитие которых Пиаже пришел к формулировке новаторской концепции умственного развития, изложенной в одной из самых, пожалуй, известных его книг «Речь и мышление ребенка». Именно в полемике с этим трудом сформулировал свою концепцию развития мышления Л.С. Выготский. Полемика эта была заочной – титаны мировой психологии при жизни никогда не встречались. Лишь много лет спустя, когда Выготского давно не было в живых, Пиаже познакомился с его критическими замечаниями и отнесся к ним с пониманием. Ведь, как отметил однажды Дж. Брунер, Пиаже и Выготский не столько противостояли друг другу, сколько друг друга дополняли. Впрочем, это тема для доброй сотни диссертаций – как уже написанных, так еще и ждущих своих авторов.

Обозревая дальнейший жизненный путь Пиаже, стоит, пожалуй, согласиться с уже упоминавшейся оценкой Л.Ф. Обуховой: «Пиаже прожил жизнь, все главные события которой были связаны с интеллектуальной работой. Знакомясь с его биографией, мы отмечаем: 1923-й – женитьба, 1925, 1927, 1931-й – рождение детей, все остальные годы, начиная с 1907-го – публикации, публикации…» Эти строчки заимствованы нами из недавно изданной под редакцией Л.Ф. Обуховой книги «Жан Пиаже: теория, эксперименты, дискуссия», вобравшей в себя как ключевые для понимания идей мэтра его собственные работы, так и исследования отечественных и зарубежных авторов, вдохновленные открытиями великого швейцарца. Отсылая заинтересованного читателя к этому ценному источнику, нельзя не отметить, что его выход на заре ХХI века лишний раз убедительно свидетельствует: оценка Л.Ф. Обуховой – «ученый, изменивший лицо современной психологии» – более чем справедлива. Через годы после смерти Пиаже (он умер в Женеве 17 сентября 1980 г.) он продолжает оставаться крупнейшим авторитетом в мировой психологии. Да, многое в его наследии не очень-то легко для понимания (это только в учебниках, где Пиаже отведена пара страничек, его концепция предстает ходульно-компактной). Но говорил же Гёте: «Ты равен тому, кого понимаешь». Сравниться с Пиаже было бы наивной амбицией, но любой психолог должен хотя бы постараться его понять.

Гордон Оллпорт – в мировой психологии фигура, вне сомнения, выдающаяся – в нашей стране известен мало и главным образом опосредованно, то есть по вторичным, реферативным источникам. Многочисленные работы этого плодовитого автора на наших книжных прилавках так и не появились, несмотря на психологический бум, охвативший в последние годы российский книжный рынок. Единственное исключение – появившаяся несколько лет назад книга «Личность в психологии» (М.: КСП+, 1998), которая, судя по данным Интернет-магазинов, по сей день не распродана. Это и понятно – Оллпорт никогда не претендовал на роль премудрого гуру, учителя жизни. Столь же немыслимо представить его и в роли массовика-затейника. А ведь именно эти психологические амплуа у нас наиболее популярны. Оллпорт был «просто» ученым. И сегодня ни одна книга, посвященная психологии личности, не обходится без специальной главы о его теории или хотя подробной ссылки на нее. Испытавший влияние разных школ, Оллпорт фактически не принадлежал ни к одной, а создал собственную. Он полагал, что исчерпывающая теория личности может быть создана путем сочетания достижений разных научных направлений, и тем самым, разумеется, заслужил многочисленные упреки в эклектизме. Сегодня такие упреки можно расценить скорее как похвалу, ибо будущее научной психологии все отчетливее видится в сбалансированной позиции, а не в перепалке антагонистов. В утверждении такой позиции Оллпорт сыграл очень важную роль, и ныне почетное место в галерее мэтров принадлежит ему по праву.