Василий Емельянов - На пороге войны

— Для уменьшения величины кристаллов, как вам хорошо известно, — сказал Фрид, обращаясь ко мне, — на заводах Круппа и Рохлинга в такую сталь вводят азот. Они производят у себя для этого азотированный феррохром. Но азотированный феррохром необходимо специально изготовлять, а это довольно сложное дело. Так вот, для упрощения производства работники нашего завода решили изготовлять фуродит на обычном феррохроме без азота. Это первое отступление от сложившейся мировой практики. Но есть и второе. Содержание углерода в фуродите должно быть очень низким, а у нас решили увеличить его содержание вдвое против норм, принятых на всех европейских заводах. С предложениями повысить содержание углерода в фуродите и исключить из его состава азот директор завода обратился в Наркомат черной металлургии. Там связались с заместителем наркома электротехнической промышленности И. Г. Зубовичем и предложили ему внести в действовавший тогда стандарт указанные поправки. Как мне рассказывали, присутствующие при разговоре с Зубовичем работники Наркомата черной металлургии заявили: «Если вы откажетесь принять наши условия на фуродит, то совсем ничего не получите. Ваши мудрецы с нашими теоретиками из лаборатории такие технические условия выдумали, что по ним ни один завод не сможет работать». Зубович дал согласие. Новые условия поставки ленты из фуродита были подписаны. Завод «Серп и молот» стал выполнять план по фуродиту и поставлять его заводу «Светлана», а завод «Светлана» — изготовлять из негодной фуродитовой ленты негодные лампы. Тевосяна в это время в Москве не было, он бы этого не допустил, — закончил свое объяснение Фрид.

Как досадно все это слушать! Еще десять лет тому назад мы изучили производство фуродита и умели изготовлять его не хуже немецких заводов. Зачем же в погоне за упрощением технологии производства снижать качество?

Вопрос о фуродите стал предметом разбирательства в Совнаркоме. Начальники, изменившие стандарт, были наказаны, а заводу был дан месячный срок для восстановления прежней технологии производства.

…Примерно через две недели после опубликования Указа об ответственности за качество продукции председателя комитета Зернова вызвал Молотов.

— Очень неприятный разговор был, — сказал мне Зернов, возвратившись из Кремля. — Когда я вошел в кабинет Молотова, я застал там еще генерального прокурора. Они с Молотовым до моего прихода вели, видимо, какой-то разговор. Молотов, обращаясь ко мне, сказал: «На вас жалуются, вы не помогаете прокуратуре. До сего времени никто не привлечен к ответственности. Что у нас в стране исчез брак и промышленность сразу же преобразилась? Бракоделов не стало, что ли?» А прокурор, кивая в мою сторону, говорил о том, что в комитете собрались какие-то академики, оторванные от жизни. Они, кроме документов, ничего не видят. Я сказал, что нам в первую очередь надо как можно скорее навести порядок в самих стандартах — это дело очень запущенное. Разве можно кого-либо привлекать к ответственности, когда в документах такой беспорядок?

В эти дни я познакомился с одним из представителей прокуратуры, оказавшимся очень разумным и человечным.

За выпуск нестандартной продукции к ответственности привлекли директора Пышменского завода Каллистова. На заводе он работал с февраля 1935 года мастером и начальником смены, затем заместителем начальника цеха, потом начальником цеха. В 1937 году, когда ему было всего двадцать шесть лет, его назначили директором завода.

В 1940 году завод начал осваивать производство медных слитков в соответствии с требованиями действовавшего тогда стандарта «рожа ваейер-барса не должна быть морщинистой».

И вот теперь молодой, энергичный и честный директор, пользовавшийся уважением всего заводского коллектива, отвечал за несоблюдение безграмотно составленного стандарта. В правительство поступило коллективное письмо от рабочих завода, которые писали, что браком является не продукция, изготовляемая заводом, а сам стандарт.

Прибывший к нам в комитет работник прокуратуры, рассказав мне всю историю, задал вопрос:

— Скажите, может быть, действительно стандарт является недоброкачественным и им нельзя пользоваться? Тогда директор не виноват.

Из библиотеки комитета мне принесли ОСТ на медные слитки. В глаза бросилась неряшливость и двусмысленность многих записей.

Я вызвал секретаря и в присутствии представителя прокуратуры продиктовал решение: стандарт номер такой-то отменить, разрешить Наркомату цветной металлургии сдавать потребителям медные слитки по временным, согласованным с потребителями техническим условиям. В месячный срок представить в комитет новый проект стандарта.

Когда я подписал этот приказ, представитель прокуратуры сказал мне, что этим документом я отменил не только негодный стандарт, но и возвратил доброе имя человеку. В решении по делу Каллистова было записано: «Судебная коллегия по уголовным делам, ознакомившись с заключением технической экспертизы и материалами предварительного расследования, установила, что ГОСТ-193-41 устранил недостатки ранее действовавшего ОСТа и что было пороками по старому документу не являются пороками и не дают основания считать продукцию браком».

Лично с Каллистовым я встретился значительно позже, когда он был уже директором одного крупного завода. В настоящее время его грудь украшает Золотая Звезда Героя Социалистического Труда.

В Комитете стандартов постепенно образовался коллектив квалифицированных сотрудников, больших специалистов в своей области. С ними стали считаться работники промышленности. Правда, были и люди, которые становились в тупик, когда складывались необычные обстоятельства.

Огромное большинство проектов на стандарты поступало в комитет с разногласиями: некоторыми показателями были недовольны производители продукции, другими — потребители, а нередко и те, и другие.

Работники комитета, занимающиеся соответствующей отраслью, собирали заинтересованных лиц и рассматривали эти разногласия. Постепенно у некоторых из сотрудников сложилось представление, что главная их задача — ликвидация разногласий. Они считали большим достижением, когда им удавалось добиться согласованных решений. До сего времени у меня перед глазами стоит один из таких недалеких людей, которые, к несчастью, до сего времени еще не перевелись в наших учреждениях. Назовем его Сидоровым.

Сидоров получил как-то проект стандарта, полностью согласованный между производителями и потребителями того изделия, стандарт на который устанавливался. Сидоров растерялся: как быть? Если б возникли разногласия, он собрал бы людей и стал рассматривать эти разногласия, пытаясь убедить стороны прийти к какому-то соглашению. Ну, а если разногласий нет, что делать тогда? В чем должна заключаться его роль?