Анна Бурдина - Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

Ее лицо приняло умильно-мученическое выражение от притворной жалости к себе самой.

– Должно быть, так оно и есть, – согласился я, – поскольку сам Отчет показался мне совершенно бесхребетным.

– Вы действительно так думаете? Разумеется, так оно и есть! – воскликнула Е.П.Б., после чего вновь обратилась к своему секретарю, наградив его очередным залпом убийственной критики. Бедняге было указано на то, что он скуп, ленив, неаккуратен, неметодичен и вообще бесполезен. Когда же он предпринял неловкую попытку оправдаться, ЕЛ.Б. окончательно вышла из себя и заявила, что он "родился дурнем, живет как дурень, и дурнем же умрет"».

Бедный секретарь окончательно потерял самообладание и в результате оставил на белой скатерти желтую полоску от сваренного всмятку яйца.

– Вот, полюбуйтесь! – торжествующе заявила ЕЛ.Б., глядя на него с уничтожающей усмешкой, после чего повернулась ко мне, безмолвно требуя сочувствия своему великому горю. Это было совершенно в ее стиле – распекать своих учеников в присутствии сторонних людей. Однако они (ученики) от этого не переставали ее любить, что уже само по себе весьма красноречивый факт.

Когда речь коснулась обвинений в английской печати госпожи Блаватской в шарлатанстве, я поинтересовался ее мнением по поводу этих обвинений. Елена Петровна, ничуть не смутившись, охотно ответила, потягивая сигаретку:

– Отчасти здесь повинны британские предрассудки. Ни один англичанин не поверит, что от русского можно ждать чего-то доброго. Они всех нас считают лгунами. Вы ведь знаете, что в Индии они тайно следили за мною несколько месяцев, боясь, что я – русская шпионка. Не понимаю только, – задумчиво продолжала она, ни на секунду не сводя грозного взгляда со своего секретаря, – не понимаю, как эти англичане могут совмещать непоколебимую уверенность в собственном превосходстве с постоянным страхом перед нашим вторжением в Индию?

– Мы без труда удерживали бы то, что принадлежит нам, Е.П.Б., если бы и вы ограничивались тем же самым, – выдавил набравшийся смелости секретарь, чьи патриотические чувства оказались задетыми; при этом он все-таки старался не смотреть ей в глаза, а голос его заметно дрожал. Засим незамедлительно последовала ужасная расправа:

– Вот как! – заорала она. – Да что вы можете со своей куцей армией? Нравится тебе это или нет, дорогой мой, но, когда русские встретятся с англичанами на афганской границе, мы просто передавим вас всех как блох!

Признаюсь, я в жизни не видел ничего более убедительного. В ярости она вскочила с кресла, похожая на всю пятимиллионную русскую армию, поднятую по тревоге, чтобы обрушиться всей своей неподъемною массой на гордо поднятую голову зажмурившегося от ужаса британца. Будучи выведенной из себя, Е.П.Б. была неудержима: она просто давила своим превосходством каждого, кто приближался к ней; необычайная сила ее личности проявлялась повсюду, даже когда Е.П.Б. бывала больна и тяжко страдала; казалось, эта сила только и ждет возможности выплеснуться наружу. Я еще никогда не видел более энергичного человека. Она была живым доказательством своего учения о божественной природе воли.

– Но, Е.П.Б., – промямлил было секретарь; однако на сей раз ему хватило одного испепеляющего взгляда. В отчаянии он принялся покрывать свой тост еще одним слоем масла, чем навлек на себя обвинение в обжорстве.

– Похоже, сэр, сегодня вечером вы решили учинить мне форменный допрос, – улыбнулась Е.П.Б., скручивая для меня вторую сигарету. Потом она свернула еще одну – для себя – и с видимым удовольствием затянулась. – Мы учим людей древнейшей истине, которая тем не менее нуждается в постоянном напоминании. Эта истина – Вселенское Братство.

– Только, ради бога, избавьте нас от общих фраз и неконкретных определений. Скажите точно, что означает для вас это понятие?

– Извольте, возьмем вполне конкретный случай, – сказала она, смерив задумчивым взглядом своего секретаря, который слушал – спокойно и с искренним интересом – все, что она говорила (хотя, я уверен, он уже слышал все это от нее великое множество раз). Под ее взглядом он снова занервничал, и Е.П.Б. не замедлила этим воспользоваться, напустившись на него в очередной раз.

– Возьмем, к примеру, англичан, – сказала она и посмотрела на секретаря своими ясными голубыми глазами так, будто ему одному предстоит ответить за все прегрешения своей расы.

– Е.П.Б., – предусмотрительно сказал он, со вздохом вставая из-за стола, – я, пожалуй, поднимусь наверх. Мне еще надо сделать копию рукописи "Тайной Доктрины", – и, не дожидаясь ответа, незамедлительно исчез.

– Думаете, он и вправду будет работать? – спросила Е.П.Б. с улыбкой, исполненной бесконечного добродушия. – Только не он. Сейчас заберется в кресло, будет выкуривать одну за другой свои бесконечные сигареты, почитывая какой-нибудь душераздирающий роман.

Однако на сей раз она ошиблась. Когда я поднялся наверх, чтобы попрощаться, секретарь действительно сидел в своем кресле и безмятежно курил сигарету, но читал не роман, а детектив. Увидев меня, он тут же уселся верхом на книжку и пробормотал, что как раз собирался приступить к работе».

Первый том главного труда жизни Елены Петровны – «Тайная Доктрина» – вышел в свет 1 ноября 1888 года, второй – 28 декабря того же года.

Книга имела подзаголовок: «Синтез науки, религии и философии». Знания, которые можно почерпнуть из этого труда, до сих пор находятся на пределе интеллектуальных возможностей современного человечества.

Читать ее было не просто. Книга требовала особого сосредоточения мысли и восприятия философских понятий, к которым не каждый подготовлен. Скорее всего, «Тайная Доктрина» была предназначена людям будущих поколений, когда не единицы, а большинство осознает, что мир наш намного сложнее, чем нам видится; что физическая, осязаемая компонента этого мира есть лишь «верхушка айсберга» Вселенной. Как говорила сама Елена Петровна, она «поспешила с этой книгой лет на сто», а то и на все двести.

«В "Тайной Доктрине" заложены начала многих наук будущего», – говорили уже при ее первом издании. А современные ученые, изучая этот труд, с изумлением замечают, что Блаватская описала то, что наука открыла гораздо позже: эквивалентность энергии и массы, существование электрона, радиоактивность, квантование в природе, корпускулярно-волновой дуализм, расширяющуюся Вселенную, цикличность расширения и сжатия Космоса.