Зоя Воскресенская - Под псевдонимом Ирина

Оля быстро пришла.

— Добрый вечер, товарищ Оля! — обратилась я к ней.

— Вы, гражданин начальник, все время забываете называть нас зеками.

— Нет, на этот раз я вам по праву говорю «товарищ». Я с доброй вестью. Вы полностью реабилитированы решением Верховного суда СССР «за отсутствием состава преступления».

Оля прижала руку к сердцу и повалилась в обмороке. Женщины успели ее подхватить, уложили на раскроечный стол, окружили, обласкали. И когда Оля пришла в себя, она разрыдалась. Плакали и все вокруг. Это были счастливые слезы.

…Я провела в Воркуте около двух лет. Воркута стала для меня большой жизненной школой. Я познакомилась с тысячами изломанных, исковерканных судеб. Видела и пыталась помочь тем, кто был наказан несправедливо.

За работу в лагере я не получила наград или благодарностей. Никаких. И сегодня со светлым чувством вспоминаю самый большой подарок, полученный мною. Это были два волшебных белоснежных кустика флоксов. Их вырастили для меня заключенные шахтеры и преподнесли мне зимою, принесли на квартиру в сорокаградусный мороз. Флоксы были уложены в старый каркас абажура и бережно закутаны в лагерные куртки. Таких душистых цветов белее воркутинского снега я никогда не встречала.

Настоящая награда!

НЕБОЛЬШОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ ПОЛКОВНИКА Э. П. ШАРАПОВА

Размышляя о жизни Зои Ивановны Воскресенской и ее товарищей по работе в органах государственной безопасности, в данном случае в разведке, таких, о которых она упоминает в своей книге, как Леонид Васильевич Громов, Павел Матвеевич Журавлев, Василий Михайлович Зарубин, Иван Васильевич Куликов, Наум Исаакович Эйтингон, Георгий Иванович Мордвинов, Василий Петрович Рощия, Павел Анатольевич Судоплатов, Елисей Тихонович Синицын, Борис Аркадьевич Рыбкин, Дмитрий Георгиевич Федичкин, Павел Михайлович Фитин, Анатолий Евдокимович Шубин и Иван Андреевич Чичаев, приходишь к определенным выводам.

Первый вывод состоит в том, что эти люди, родившиеся в конце прошлого XIX или в начале нынешнего XX века и ушедшие, к счастью, не все, в мир иной в последней четверти этого века, смогли остаться живыми в годы страшных репрессий. А ведь именно эти люди были на острие различных политических и социальных событий. Волны репрессий 1935–1939 годов с пиком 1937 года, периода 1946–1947 годов и периода 1951–1953 годов, продолжавшегося уже после смерти Сталина, вспыхнули с новой силой именно в 1953 году после его смерти в результате борьбы претендентов на первую роль в государстве и захватили абсолютно все социальные и, если так можно выразиться, профессиональные слои нашего общества. Но, может быть, это покажется странным для читателя, именно в органах государственной безопасности в процентном отношении было больше всего жертв репрессий. Как так?! — скажет читатель. Ведь они как раз и были орудием исполнения… Как ни странно, но именно так. Объясняется это, во-первых, тем, что сотрудники сами были в гуще политических и социальных событий, во-вторых, убирали свидетелей и исполнителей беззаконных актов репрессий, то есть убивали друг друга. И в-третьих, там, где вакханалия, всегда царит абсурд. Я помню, например, как мне рассказывал отец, который двадцать пять лет прослужил в органах ВЧК — ОПТУ — НКГБ — МГБ, такой случай из его жизни. Придя на работу в 1936-м или 1937 году, а мы жили тогда в Иркутске, отец узнал, что арестован его сосед по лестничной площадке, которого он давно и хорошо знал. Отец бросился к начальнику, чтобы доказать невиновность этого человека. И как рассказывал отец, ответ начальника поразил его циничностью и хладнокровием: «Ты знаешь, что у нас существует план арестованных. Мы можем освободить из-под стражи твоего соседа, но тогда ты должен сесть на его место».

Почему же все-таки эти люди не попали под жернова репрессий, а репрессивный пожар большинство из них лишь опалил и раньше времени сделал белыми их головы? На мой взгляд, причина в том, что это были умные, одаренные от природы люди с аналитическим складом ума, что позволило им вести себя осторожно и правильно, наперед просчитывать все или почти все свои поступки и действия. Та же Зоя Ивановна стала начальником одного из ведущих отделов разведки, курировавшего работу разведчиков во всех немецкоговорящих странах не за какие-либо другие заслуги, а лишь в результате своего склада ума. Об этом говорит то обстоятельство, что ее продвижение проходило постепенно, начиная от самой маленькой рядовой должности — оперативного уполномоченного. Другими словами, все ее поведение и ее работа были видны руководству длительные годы, что позволило всесторонне взвесить ее деловые качества. В случае других причин такое назначение носило бы быстрый, скачкообразный характер. Кстати, я не знаю ни одного случая, когда женщина в разведке занимала бы подобную должность.

Второй вывод из моих размышлений состоит в том, что Зоя Ивановна и ее товарищи всю свою жизнь находились под пристальным наблюдением со стороны своего окружения, которое, как правило, носило субъективный и извращенный характер. Так, в довоенные и военные годы люди, если им, конечно, было известно о принадлежности того или иного лица к разведке (как Зоя Ивановна), относились к ним с чувством боязливого «уважения» и осторожности. А после ухода такого человека на пенсию боязливое «уважение» сменялось чувством брезгливого пренебрежения, но и все той же осторожности.

Помню, как Зоя Ивановна рассказывала, что жившая в одном доме с ней на Красноармейской улице Москвы поэтесса Маргарита Шагинян предупреждала соседей, чтобы они были осторожнее в общении с Воскресенской, поскольку «у нее руки по локоть в крови». Рассказывая мне об этом, Зоя Ивановна добавляла, что она действительно имела боевое оружие в годы войны — пистолет системы «ТТ», но стреляла из него только в тире.

Подобные настроения не дают покоя некоторым людям и после смерти Зои Ивановны. 20 октября 1993 года по российскому каналу телевидения прошла передача под названием «Лясы». В этой передаче некая Марина Кудимова, живущая в Переделкине, в дачном доме, где раньше жила Зоя Ивановна, выступала с «разоблачениями» Зои Ивановны Воскресенской «за ложь в литературе и жизни». «Ложь», по словам Кудимовой, заключалась в том, что Воскресенская, оказывается, не просто полковник Советской Армии, как об этом писали раньше, а полковник КГБ. Работу Зои Ивановны в детской колонии Кудимова характеризовала как «обман детей чекисткой, чьи руки в крови».

Вот так. И это в наше время, всего за полтора года до пятидесятилетия Великой Победы, для достижения которой не жалели своих жизней миллионы советских людей, и разведчики в первую очередь.

Но справедливости ради надо сказать, что 16 июня 1994 года, но уже по первому каналу Центрального телевидения был показан фильм «Гитлер — Сталин. Тайная война», где Зоя Ивановна предстала перед телезрителями как полковник Рыбкина — аналитик, который на основании разведывательных данных предсказала дату нападения Германии на Советский Союз.