Владимир Беляков - Русский Египет

О Фредмане-Клюзеле мадам Сирри не слышала, зато сказала, что Эми Азар жив, но тяжело болен и находится в больнице в Гелиополисе. Беспокоить старика не стоит. В заключение разговора я получил еще один совет: связаться с председателем Союза художников Египта Хусейном аль-Гибали.

На этом я временно прервал поиски, поскольку наступила пора летнего отпуска. Вернувшись в сентябре в Каир, я стал искать аль-Гибали и после нескольких неудачных звонков нашел его.

— Нет, мистер Владимир, — ответил собеседник, такое имя — Фредман-Клюзель — мне незнакомо. Говорите, узнали о нем от Эми Азара? А что, он еще жив? Я уже лет пять о нем ничего не слышал!

— В начале лета был жив, — ответил я. — По крайней мере мне так сказала Газбийя Сирри.

— Да ему уже года 82, не меньше! В общем, советую вам поговорить с ректором Академии изящных искусств профессором Фаузи Фахми.

Дозвониться до профессора Фахми оказалось совершенно невозможным. То его нет, то проводит совещание, то телефон занят наглухо. Когда я уже порядком надоел секретарше ректора, она подозвала к телефону его помощника, доктора Махрана. Узнав, кто я, он моментально перешел на русский: учился когда-то в Советском Союзе. — Библиотека у нас есть, — сказал доктор Махран, — но книг по скульптуре, скорее всего, в ней нет. Дело в том, что скульптуру, как и живопись, в академии не преподают — только музыку, кино, театр и балет. А живопись и скульптура — это то ли в Каирском, то ли в Хелуанском университете. Но я все-таки посмотрю в библиотеке. Перезвоните мне, пожалуйста, дня через три.

Я добросовестно перезвонил, но ответ — увы! — вновь был отрицательным. Стал размышлять, как бы мне побыстрее выйти на деканов соответствующих факультетов в двух университетах. Запросить встречи с ними официально, через пресс-центр, где аккредитованы иностранные журналисты, — дело долгое и хлопотное. А я спешил. Ведь с того времени, когда Татьяна Фаберже направила письмо нашему послу, прошло уже больше полугода, и мне было неудобно перед ней.

Тут я вспомнил, что кто-то из моих знакомых кончал факультет изящных искусств Каирского университета. Да, точно, это Магди Изеддин, молодой художник-дизайнер, с которым мы выпускали в 1996 году первый путеводитель по Египту на русском языке по заказу египетского министерства туризма.

Магди дома не оказалось. Ладно, позвоню потом. А сейчас пора ехать в Российский культурный центр.

Там открывается интересная выставка работ мастеров из знаменитого дагестанского аула Кубани.

На выставках такого рода, а они проводятся регулярно, народу обычно бывает немного. Но зато приходят специалисты и знатоки. Так было и на этот раз. Среди приглашенных на выставку оказался доктор Халед Эвейс, преподаватель факультета прикладного искусства Хелуанского университета — одного из пяти расположенных в Каире университетов. На этом факультете как раз и изучают скульптуру. Правда, у доктора Эвейса другая специализация — фотография, кино и телевидение. Но когда я рассказал ему о возникшей у меня проблеме с книгой, мой новый знакомый обещал помочь — поговорить со своими коллегами-скульпторами. Попросил на это пять дней.

Магди я решил пока не звонить, тем более что доктор Эвейс уверенно сказал: скульптуру преподают только у нас. Зато позвонил в Александрию Татьяне Николаевне Монти. Фредман-Клюзель наверняка был заметной фигурой среди русских эмигрантов, так что Монти вполне могла быть с ним знакома, даже несмотря на очень солидную разницу в возрасте. К моему удивлению, Татьяна Николаевна ответила, что такого имени не слыхала. «Может, потому, — добавила она, — что я всю жизнь прожила в Александрии, а он жил в Каире».

Подошло время звонить доктору Эвейсу. Он бодро заверил меня, что пожилой профессор скульптуры обещал ему через три дня принести книгу. Когда же я позвонил через три дня, Эвейс сказал, что профессор книгу забыл, но твердо обещал принести ее на следующей неделе.

На следующей же неделе я вместе с группой иностранных журналистов, аккредитованных в Каире, должен был по приглашению Европейской комиссии — исполнительного органа Европейского союза — посетить ее учреждения, расположенные в Брюсселе, Люксембурге и Страсбурге. Завершить поездку должна была встреча в Париже с бывшим Генеральным секретарем ООН доктором Бутросом Бутросом Гали. И тут у меня мелькнула мысль: а ведь Татьяна Фаберже наверняка живет недалеко от Парижа! Вот бы мне с ней встретиться! И, воодушевленный этой идеей, я отправил правнучке великого мастера по факсу предложение о встрече в Париже.

Ответ Татьяны Федоровны обескуражил меня. Оказалось, что она живет совсем на другом конце Франции — у границы Швейцарии, недалеко от Женевы. Я бросился к карте и обнаружил, что Страсбург значительно ближе к Женеве, чем Париж. Пожалуй, в один из двух дней пребывания в Страсбурге я мог бы съездить к Фаберже. Тем более что представитель России в находящейся в Страсбурге штаб-квартире Совета Европы — мой сокурсник и приятель Андрей Валентинович Вдовин. Он наверняка поможет мне организовать эту поездку, а может, и сам захочет принять в ней участие. И я отправил еще один факс Фаберже.

Вместо письменного ответа Татьяна Федоровна просто позвонила мне. Страсбург от нее действительно поближе, чем Париж, но ненамного, и сообщение с ним неудобное. Так что на этот раз повидаться нам не удастся. Зато мадам Фаберже сказала, что уже отправила мне почтой ксерокопии тех страниц книги «Фаберже и петербургские ювелиры», где рассказывается о докаирском периоде жизни Фредмана-Клюзеля. Так что, несмотря на легкое разочарование от того, что встретиться с мадам Фаберже мне не удастся, в Европу я полетел в хорошем настроении.

Вернувшись в Каир, я нашел в почтовом ящике пакет. Книга, главу из которой прислала мне Татьяна Федоровна, была издана в Санкт-Петербурге в 1997 году, к 150-летию со дня рождения ее прадеда, основателя фирмы Карла Фаберже. Авторов, кроме самой мадам Фаберже, еще двое — А. С. Горыня и В. В. Скурлов. Обширную главу о Фредмане-Клюзеле написал Скурлов. Впрочем, данных о жизни и творчестве самого Бориса Оскаровича оказалось в ней не так уж много. Куда больше о том, какое место в работе фирмы Фаберже занимала скульптура.

Итак, Борис Оскарович Фредман-Клюзель родился в Петербурге 27 апреля 1878 года. Отец его, Оскар-Карл Фредман, по национальности был шведом, мать, Наталья Клюзель, по отцовской линии имела французские корни. Но оба считали себя русскими, как впоследствии и их сын Борис. Отец его был купцом 2-й гильдии и торговал в Гостином дворе. В 16 лет будущий скульптор поступил в художественное училище, но за год до его окончания, в 1897 году, отправился в Стокгольм, заканчивать свое образование в Королевской академии изящных искусств. Там он два года как раз и изучал скульптуру.