Юрий Жук - Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

Рядом с умывальником, по той же стене, ночной столик, отделанный под орех, с мраморной верхней доской, на которой стоят пять пустых флаконов из-под одеколона и вежеталя, два лампадных стаканчика – красный и синий, банка с калигиперманганикум, белого стекла бутылочка с каким-то ароматическим маслом, большой флакон с сосновым экстрактом с этикеткою “Придворной Его Величества Аптеки”, белый флакон с жидкостью “Coluval”, аптекарская баночка с притёртой пробкой и незначительным количеством какой-то ароматической жидкости, небольшой флакончик с винтовой нарезкой у горлышка, металлической крышкой и белыми пилюлями, на стенках его выгравировано: “Cascarine Leprince”, и небольшая грязная рюмка из голубоватого стекла.

На второй полочке столика – зелёная чашка с блюдцем и небольшой стаканчик капельница. Нижний шкафик пуст.

Около умывальника на полу циновка, а на ней маленький деревянный табурет.

В левом заднем углу небольшой круглый столик.

В комнате три дубовых стула с тростниковым сиденьем и один мягкий красной кретоновой обивкой от гарнитура, находящегося в комнате вел. княжон.

На задней левой стене прибита вешалка для полотенец, в виде трёх круглых палочек с металлическими наконечниками.

По словам Чемодурова, все эти предметы, за исключением мебели, принадлежат бывшей царствующей семье.

В столовой, в правом переднем углу, имеется двустворчатая дверь, ведущая в проходную комнату, в которой справа ход вниз, представляющий из себя громадных размеров шкаф с полустеклянной матовой дверью. (…)

В левом заднем углу деревянная стоячая вешалка с железным крючком, окрашенная в жёлтый цвет. Она заслоняет собою часть окна, которое, как и смежное с ним, имеет летние и зимние рамы. (…)

У окна деревянный некрашеный простой стол на четырёх ножках с двумя внутренними ящиками. (…) Под столом три пары деревянных сапожных колодок, принадлежащих, по словам Т. И. Чемодурова, великим княжнам Ольге, Татьяне и Марии Николаевнам.

Посреди комнаты стоит громадный, коричневого цвета, гардероб, в котором сверху и у задней стены набиты крючья, и оказались двенадцать деревянных вешалок. На семи из них, жёлтых, инициалы “А. Ф.” и корона. Белые же без инициалов, по словам Т. И. Чемодурова, принадлежат Государю Императору. (…)». [256]

«(…) Я, Терентий Иванович Чемадуров, 69 лет, православный, грамотный, под судом не был, по происхождению крестьянин Курской губ., Путивльского у., Крупецкой в., села Крупца, в 1913 пожалован званием Почётного потомственного гражданина, временно проживаю в гор. Екатеринбурге по Фетисовской улице в доме № 15.

1 декабря 1908 года я поступил на службу в Дворцовое ведомство, по Гоф-Маршальской части, в качестве камердинера при Особе бывшего Государя Императора Николая Александровича и состоял в этой должности до последнего времени. Ранее я служил в течение 19 лет камердинером у Великого Князя Алексея Александровича и находился при нём до дня его смерти. Камердинеров при б. [ывшем] Государе было трое: я, Пётр Фёдорович Котов и Никита Кузьмич Тетеревятников; каждый из нас дежурил при б. Государе понедельно. В круг обязанностей дежурного камердинера, кроме обычных, входили: исполнение всех личных приказаний Государя и доклад о всех особах, имевших к нему личный доступ; без доклада камердинера никто, кроме супруги Государя и его детей, не имел права входить в кабинет Государя. За время моей почти 10-летней службы при Государе я хорошо изучил его привычки и наклонности в домашнем обиходе и по совести могу сказать, что б. Царь был прекрасным семьянином. Обычный порядок дня был таков: в 8 час. утра Государь вставал и быстро совершал свой утренний туалет; в 8½ пил у себя чай, а от 8½ до 11 часов занимался делами: прочитывал представленные доклады и собственноручно налагал на них резолюции; работал Государь один и ни секретарей, ни докладчиков у него не было; от 11 до 1 часу, а иногда и долее, Государь выходил на приём, а после часу завтракал в кругу своей семьи; если приём представлявшихся Государю лиц занимал более положенного времени, то семья ожидала Государя и завтракать без него не садились. После завтрака Государь работал и гулял в парке, причём непременно занимался каким-либо физическим трудом, работая лопатой, пилой или топором; после работы и прогулки в парке – полуденный чай, от 6 до 8 вечера Государь снова занимался у себя в кабинете делами, в 8 час. вечера Государь обедал, затем опять садился за работу до вечернего чая (в 11 час. вечера). Если доклады были обширны и многочисленны, – Государь работал далеко за полночь и уходил в спальню только по окончании своей работы. Бумаги наиболее важные Государь сам лично вкладывал в конверты и заделывал; для отсылки бумаг по принадлежности Государь приглашал дежурного камердинера. Перед отходом ко сну Государь принимал ванну. Кроме того, Государь аккуратно вёл дневник и писал иногда до глубокой ночи. Тетради дневников тщательно сохранялись, и таких тетрадей накопилось очень много. В семейном быту Государь не допускал никакой роскоши, и в столе, одежде и домашнем обиходе Государь и его семья придерживались скромных и простых привычек.

Отличительной чертой всей Царской семьи была глубокая религиозность: никто из членов семьи не садился за стол без молитвы, посещение церкви было для них не только христианским долгом, но и радостью. Отношения между членами семьи были самые сердечные и простые, как между Государыней и Государем, так и между детьми и родителями. После Февральской революции, когда отрекшийся от престола Государь был доставлен в Царское Село, домашняя жизнь Царской семьи протекала в общем так же, как и до переворота: никаких стеснений и ограничений в привычной обстановке сделано не было; отношение офицеров охраны было вполне корректное; не было каких-либо грубых выходок и со стороны солдат, нёсших охранную службу при дворце.

Во второй половине июля минувшего года Государю было объявлено распоряжение правительства о том, что ему с семьёй предстоит выезд из Царского Села. Распоряжение это было объявлено дней за 10 до отъезда, так что дворцовые служащие имели возможность упаковать и уложить необходимые для Царской семьи и сопровождающих её придворных и служителей вещи. Сначала предполагалось, что Государя с семьёй отправят на юг, но перед самым отъездом, 1 августа м. [инувшего] г. [ода], выяснилось, что местом жительства назначен будет один из северных городов. На вокзале Царскую семью встретил председатель Совета министров А. Ф. Керенский; отношение Керенского к Государю и его семье было вполне благожелательное и корректное. Для проезда по железной дороге были предоставлены вагоны международного общества – просторные и удобные, так что путешествие было совершено с полным комфортом; отряд военной охраны помещался в особых вагонах. В пути стало известно, что Государь с семьёй будет проживать в Тобольске. По прибытии поезда в Тюмень к пристани был подан пароход, на котором и был совершён дальнейший переезд до Тобольска. К нашему приезду в Тобольск приспособление предназначенного для жительства Царской семьи Губернаторского дома закончено не было; по этой причине Государь с семьёй и сопровождавшими его придворными и служащими в течение 6 дней пребывал на пароходе. Иногда, по желанию Государя, на этом пароходе совершались по реке небольшие прогулки. По окончании в Губернаторском доме работ все поселившиеся в нём члены государевой семьи разместились достаточно удобно; доставленная из Царского Села обстановка дала возможность устроить некоторый комфорт, и жизнь Царской семьи протекала в Тобольске почти в таких же условиях, как и в Царском Селе. Начальник военной охраны, Кобылинский, держал себя вполне корректно и никаких не оправдываемых необходимостью стеснений не делал.