Юрий Жук - Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

Упомянутый в моём показании Дидковский не менее четырёх раз в неделю производил контроль, обходя все комнаты, занятые государевой семьёй; проходил он всегда в обществе одного-двух штатских лиц (каждый раз всё новых) и как был, в шапке и калошах, входил в комнаты, не спрашивая разрешения. При этих посещениях Государь, Государыня и вел. княжна Мария Николаевна занимались своими делами, не отрывая головы от книги или работы, как бы не замечая вовсе появления посторонних лиц.

Ещё в Тобольске я начал прихварывать, а в Екатеринбурге мне стало ещё хуже; видя моё недомогание, Государь просил проф. [ессора] Боткина осмотреть меня и затем приказал мне уехать в отпуск к жене моей, оставшейся в Тобольске, впредь до того, как мои силы восстановятся. В конце апреля (по старому стилю) о желании Государя отпустить меня было сообщено коменданту Авдееву; должен сказать, что на моё место предположено было выписать камердинера из Царского Села, но Авдеев передал ответ, что камердинер будет назначен из тех, которые приедут из Тобольска вместе с остальными членами государевой семьи. Числа 6–7 мая (по старому стилю), [258]прибывший в дом Дидковский предложил всем заключённым в доме объявить, у кого и сколько имеется при себе денег; у Государя и Государыни денег не оказалось, у вел. княжны Марии Николаевны оказалось денег 16 руб. 33 коп., [259]у проф. Боткина – 280 руб., у Седнева – 600 руб., у Демидовой – 1800–1900 руб., у меня – 6050 руб.; бывшие у вел. княжны и у проф. Боткина оставлены были в их распоряжении, а у остальных, т. е. у меня, Седнева и Демидовой были отобраны, причём Демидовой было оставлено рублей 200–300. В том, что у меня были отобраны деньги, Дидковский выдал мне расписку.

9/22 мая прибыли в Екатеринбург и остальные члены Государевой семьи: [260]Алексей Николаевич, Ольга, Анастасия и Татьяна Николаевны; при мне из числа служителей, вместе с царскими детьми, прибыли в дом старший повар Иван Михайлович Харитонов и помощник повара, мальчик Леонид Ив. Седнев, племянник И. Д. Седнева. Остальных прибывших с семьёй лиц я не видел, но знаю, что, одновременно с царскими детьми, прибыли: генерал И. Л. Татищев, учителя Гиббс и Жильяр, официант Журовский, лакей Тюрин, писец Кирпичников, второй повар Кокичев, кухонные служители Терехов и Франц (фамилии не помню), няня Теглева, Эрсберг – девушка Вел. [иких] княжон и девушка Государыни – Тутерберг (так!), Алексей Егорович Трупп – лакей Государыни и Клементий Григорьевич Нагорнов (так!) и А.[лексей] Андр. [еевич] Волков – камердинер Государыни. Какова судьба всех этих лиц, я не знаю, так как, повторяю, в дом Ипатьева они при мне не прибывали. Слышал я, что из них Нагорнов расстрелян. Князь В. А. Долгоруков, прибывший в Екатеринбург вместе с Государем, в дом Ипатьева доставлен не был, а, как мне стало потом известно, прямо с вокзала был отправлен в тюрьму.

11/24 мая из дома Ипатьева меня доставили не на вокзал, а в тюрьму, где я пробыл в заключении до 25 июля, когда чехословацкие и сибирские войска заняли Екатеринбург и красноармейцы, а равно и все большевистские комиссары и Советы, бежали. По освобождении из тюрьмы я остался совершенно одиноким; ничего не знаю о судьбе, постигшей моего Государя и его семейство; не знаю также и о судьбе оставшихся ничего (так!) при Государе лиц. К тому времени, когда я покинул Ипатьевский дом, в нём находились: Государь с Государыней, Наследник Алексей Николаевич и вел. княжны Мария, Ольга, Анастасия и Татьяна Николаевны; из придворных – один только проф. [ессор] Боткин, человек лет 58, из служителей – Седнев И. Д., 32 лет, родом из города Углича, служил ранее мастером на [“]Штандарте[”], Харитонов И. С. (так!), лет 45, коренной придворный повар, мальчик Леонид Седнев и А. С. Демидова – девушка лет 40, из мещанок г. Череповца, окончившая курс Петроградского Демидовского Училища. [261]

Как я уже показал Вам, Государь и Государыня отличались особенной набожностью; каждому из детей Государыня дарила образки, с которыми дети не расставались. У Государыни, между прочим, была особо почитаемая Ею икона Фёдоровской (так!) Божьей Матери, [262]та самая, которая мне была предъявлена при осмотре дома Ипатьева, с иконой этой Государыня никогда не расставалась и всегда её имела у своего изголовья; куда бы Государыня ни отлучалась, хотя бы на короткое время, всегда брала эту икону с собой, и я не допускаю мысли, чтобы Государыня могла куда-нибудь отбыть, добровольно оставив эту икону. На иконе этой был золотой венец, украшенный бриллиантовой короной; бриллианты были дорогие, каждое зерно более одного карата. Государь носил на безымянном пальце правой руки золотое обручальное кольцо, поддерживаемое другим колечком, украшенным сапфиром. Упомянутые в моём показании тетради государевых дневников в Тобольске были сложены в сундучок и отправлены с багажом, но где этот сундучок – не знаю; в Ипатьевском доме Государь также вёл дневник. Государыня и Великие княжны также имели и вели свои дневники. [263]Всё имущество государевой семьи, находившееся в Тобольском доме, было доставлено во двор Ипатьевского дома, куда девалось всё это имущество, я не знаю. Более пока показать ничего не имею.

Показание мне прочитано. Записано верно.

«Камердинер бывшего Государя Императора Терентий Иванович Чемодуров, которому, на основании 258 ст. Уст. [ановлений] Уг. [оловного] Суд. [опроизводства], были показаны вещи, найденные в помойной яме дома Ипатьева, где заключён был б. Государь Император, между которыми он признал:

Чёрная муаровая с серой муаровой подкладкой сумка принадлежит девице Анне Степановне Демидовой, всё время находившейся в роли комнатной женщины при семье Государя Императора; эта сумочка висела около кровати на стуле и с ней Демидова никогда не расставалась и хранила в ней те вещи, которые ей всегда были необходимы. Белая кофточка с узенькими прошивками, белый к ней воротничок, а также узенькая розовая ленточка принадлежит также той же Анне Степановне Демидовой.

Чёрный форменный галстук с перерезанной Владимирской ленточкой принадлежит доктору Евгению Сергеевичу Боткину: этот галстук доктор Боткин всегда носил и даже засыпал в кровати, не снимая его. На Владимирской ленточке всегда у доктора висел орден Владимира 3-й степени. [265]

Георгиевская ленточка снята с шинели Государя Императора, с этой шинелью Государь никогда не расставался и всегда в ней ходил.

И два образка с уничтоженными изображениями принадлежат семье Государя и находились в общей спальне дома Ипатьева.

1918 года, августа 18 дня, начальник управления Уголовного розыска Кирста расспрашивал камердинера Государя Императора Терентия Ивановича Чемодурова, который объяснил: