Эмма Вильдкамп - Любовница фюрера

В феврале 1945 года англичане и американцы разбомбили Дрезден. Погибли несколько десятков тысяч человек, город стоял в руинах. Все жили в постоянном страхе. Неожиданно в Кицбюэль приехала мать Лени, которая с трудом выбралась из Берлина. Не получая известий от дочери, она пошла к Шпееру, который и подвез ее на машине. Тем времени, Петера откомандировали в пехотную школу в Деберице под Берлином. В письмах он писал, что население города роет окопы и сооружает баррикады. Лени очень переживала, чувствуя, что муж, да и Берлин, находятся в большой опасности.

Неожиданно Лени позвонил Шнеебергер, Снежная Блоха, и сообщил, что его жену, Гизелу, наполовину еврейку, долго проработавшую у нее фотолаборанткой, арестовали в идущем в Кицбюэль поезде. Теперь она находилась в тюрьме в Инсбруке. Оказалось, что она в купе, увидев раненых немецких солдат, прокричала: «Свиньи, и зачем вы сражались за Гитлера?!». Лени пришлось лично поехать в Инсбрук и уговаривать гестаповцев отпустить женщину. Лени наплела, что Гизела не в себе из-за бомбежек и несет всякую чушь. После того, как Гизелу выпустили, Лени приютила их вместе с Блохой в доме Зеебихлей.

25 апреля к Берлину подошли советские войска, 28 апреля они уже вошли в район рейхстага. В Кицбюэле уже появились транспаранты, приветствующие «освободителей». Судьба Берлина уже была предрешена – это был вопрос времени. Шнеебергер с Гизелой собирался на Тукскую седловину к одному из двоюродных братьев. Лени, боясь оставить мать одну и не зная судьбы мужа, ехать вместе с ними не решилась. Гизела предложила Лени приехать в Майрхофен, где она встретит ее позже, прихватив ценные вещи: меха, фильмы, драгоценности.

30 апреля 1945 года Лени все же приняла решение уехать из Кицбюэля. 30 апреля она была в Майрхофене в Тироле и остановилась в гостинице. 30 апреля к ней зашла Гизела Шнеебергер. 30 апреля… Жизнь Лени трагически разделилась на «до» и «после» 30 апреля 1945 года.

30 апреля 1945 года в окруженном советскими войсками Берлине Адольф Гитлер вместе со своей супругой Евой Браун покончил жизнь самоубийством, предварительно отравив любимую овчарку Блонди. 30 апреля 1945 года Адольф Гитлер взял в рот ампулу с цианистым калием, раскусил ее и в эту же секунду выстрелил в себя из пистолета…

30 апреля 1945 года стал днем смерти режиссера Лени Рифеншталь…

– Ну что, ты все-таки явилась? – очнулась Лени от голоса наклонившейся к ней Гизелы. Ее рыжие волосы свисали, касаясь головы Лени.

– А? Что? Я, кажется, заснула, – промямлила Лени, вставая с кровати.

– Это весь твой багаж? – надменно спросила Гизела.

Лени смотрела на нее и не могла поверить своим глазам. Почему она так по-хамски с ней разговаривает? Что случилось?

Вдруг внизу раздался какой-то шум. Гизела тут же выбежала из комнаты, однако через секунду вернулась и вдруг пустилась в пляс. У Лени округлились глаза от удивления. Что за глупые танцы?!

– Аааааа, Гитлер – мертв! Гитлер – мертв! Ты слышишь, Гитлер – мертв! – прокричала она, заливаясь истерическим смехом. – Он мертв!

Гизела выбежала из комнаты, продолжая хохотать. Ее смех все еще звучал в ушах Лени, когда Гизела спустилась вниз. Гитлер – мертв! Гитлер – мертв! Гитлер… Эта фраза молотом звучала у нее в голове. Она не могла осознать происходящее, понимая лишь, что случилось что-то невообразимо страшное. Лени села на кровать и вдруг ее начали сотрясать дикие конвульсивные рыдания. Она зарылась головой в подушку. Что теперь?! Что теперь?! Гитлер – мертв! Всю ночь Лени проплакала, не представляя, какие страдания ждут ее в будущем.

Утром она обнаружила, что Гизела ушла, не оставив записки, в Тукскую седловину. Лени подозревала, что поведение жены Шнеебергера связано со смертью Гитлера, однако она надеялась, что Снежная Блоха не даст ее в обиду. Она ведь помогла ему избежать фольксштурма, а Гизелу вытащила из тюрьмы! Лени решила идти в Тукскую седловину. Она не знала, что делать дальше и куда еще ей идти.

К вечеру Лени добралась до гостиницы «У барашка». Позвонила в дверь. Никого. Позвонила еще раз. Снова тишина в ответ. Тут Лени отчаянно забарабанила кулаками, налегая всем телом на дверь, и чуть не упала, когда та внезапно отворилась. На пороге стоял какой-то пожилой мужчина.

– Я – фрау Рифеншталь, господин Шнеебергер просил меня приехать.

– Ноги вашей в моем доме не будет, – закричал мужчина.

– Я поживу у вас две недели. Вы ведь двоюродный брат Ганса?

– Нет, в моем доме вы жить не будете!

Лени стояла в ужасе. В следующее мгновение она оттолкнула старика и вихрем пронеслась по комнатам, разыскивая Ганса или Гизелу. Они сидели на кухне, в самом конце дома. Увидев ее, Гизела заорала:

– Ты, что совсем с ума сошла?! Зачем ты пришла?! Ты думаешь, ты нужна нам?!

Ганс сидел за столом, молча, насупившись. Его взгляд был устремлен в стену.

– Ганс, но как же так?!

– Пошла вон, нацистская шлюха! – вдруг завопила Гизела, чуть не набросившись на Лени.

Ганс продолжал молчать.

– Вон! – зарычала Гизела.

Лени стояла, как громом пораженная, и не могла вымолвить ни слова. Сердце ее изнутри пожирал огонь. В горле пересохло, а ноги одеревенели. Не соображая и не видя ничего вокруг, она бросила багаж и вышла на улицу. Она брела как во сне. Ее всю трясло.

На следующее утро она отправилась в Майрхофен, откуда собиралась отправиться в Кицбюэль, к матери. По дороге повозку, на которой она ехала вместе с другими крестьянами, остановили американцы, попросив предъявить документы. Потом всем приказали слезть и идти за ними. Лени арестовали. В лагере дружелюбно настроенные коммунисты поделились с Лени едой и показали дыру в ограждении, через которую можно было бы убежать. На следующее утро Лени совершила свой первый побег. Однако уже через несколько часов ее поймали и поместили в другой лагерь. Здесь охрана тоже была никудышней, и Лени снова удалось бежать. Неподалеку от Куфштайна ее снова захватили в плен. И в третий раз Лени смогла сбежать. Она шла пешком, стерев ноги в кровь. За крокодиловую сумочку Лени выторговала у крестьянки велосипед и оставшийся путь уже проделала на нем. Все эти дни, прошедшие после смерти Гитлера, она жила как во сне. Она не осознавала, что происходит, не ощущала себя… Ее мир рухнул за несколько секунд.

В доме, где она жила последнее время, расположились американцы. Лени помедлила, заметив флаг на крыше, но потом все же решилась войти. Ее встретил офицер Меденбах, заявивший, что хотя ее дом и конфискован, но все вещи находятся в целости и сохранности. Лени облегченно вздохнула. Американец также сообщил, что ее мать, а также всех, кто жил в доме, разместили в усадьбе Риббентропа неподалеку. Эти слова заставили Лени разрыдаться. Она была счастлива, что с матерью ничего не случилось.