Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

«Ежели невинный супруг за прелюбодеющую супругу просить будет и с нею помирится, или прелюбодеющая страна (сторона. — Т. Б.) может доказать, что в супружестве способу не может получить (например, по болезни супруга. — Т. Б.) телесную охоту утолить, то можно наказанье умалить»

и:

«Ежели холостой человек пребудет с девкою, и она от него родит, то оный для содержания матери и младенца, по состоянию его и платы, нечто имеет дать, и сверх того тюрьмою и церковным покаянием имеет быть наказан, разве что он потом на ней женится и возмет ее за сущую жену, и в таком случае их не штрафовать».

Такие указы и более ранний, от 4 ноября 1715 года, в котором убийцы незаконных детей прямо обрекались на смертную казнь, относительно времени отца Петра (Алексея Михайловича) являлись более снисходительными. По ним предполагалась быстрая смерть, без изнурявших человека пыток.

Царь Петр, в связи с узаконенной своей позицией на вопросы половой нравственности, весьма жестоко решил участь красавицы-фрейлины Марьи Даниловны Гамильтон (Гамонтовой), приговор над которой состоялся 27 ноября 1718 года. В документе стояли такие слова:

«Великий Государь царь и Великий князь Петр Алексеевич всея Великая ималыя и белыя России самодержец, будучи в канцелярии Тайных Розыскных дел…. указал, по имянпому своему великого Государя указу: девку Марью Гамонтоеу, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третъяго удавила и отбросила, за такое ее душегубство, также она же у царицы Государыни Екатерины Алексеевны крала алмазныя вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию».

Далее:

«А бабе Катерине, которая о последнем ея ребенке, как она Марья родила и удавила, видела и, по ее прошению, того ребенка с мужем своим мертвого отбросила, а о том не доносила, в чем учинилась с нею сообщница, вместо смертной казни учинить жестокое наказание: бить кнутом и сослать на прядильный двор на год».

О судьбе в этом деле Ивана Орлова сообщено, что его, не ведавшего о настоящем душегубстве Марии, «свободили». Он никак не был наказан.

Прилюдная казнь, как исполнение приговора над Марьей Гамильтон, состоялась 14 марта 1719 года на Троицкой площади Санкт-Петербурга.

Отмечу, к слову, что старший палач, царский прислужник, назывался «обер-кнутмейстером» и что государь тогда же говорил: «Согрешишь есть дело человеческое, а не признаваться в грехе есть дело дьявольское». Покаявшегося мужчину, по рассуждению Петра, можно было и простить.

Как ни странно, в этой связи на память приходит ситуация с нашим полководцем А. В. Суворовым, когда он, бывало, в моменты передышки между боями и переходами выбегал полураздетый из походной палатки с криком: «Согрешил! Ой, согрешил!» Видимо, слова служили очищением от грехопадения.

Более поздняя московская жизнь складывалась согласно с «Обязательными постановлениями московского градоначальства», издававшимися на основании «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия».

Интересны выписки из документа, касавшиеся правил по надзору за проституцией, которые были выработаны московским Врачебно-Полицейским управлением.

По полицейскому циркуляру 1909 года, все зарегистрированные проститутки были обязаны еженедельно являться на осмотры в специальную женскую амбулаторию, за чем следила местная участковая полиция, делая еженедельные отметки в своих служебных книгах.

Проверять у проституток «альбомы» или «виды» имели право только участковые приставы и их помощники лично или через околоточных надзирателей, но никак не городовые или ночные сторожа.

Если женщина была замечена в неоднократном разврате, не прекратила своего промысла, то ее приглашали в участок и предлагали добровольно зарегистрироваться. Не согласившаяся на это привлекалась к судебной ответственности.

В Москве в те годы (до реорганизации) существовали три типа специальных заведений: 1) дома терпимости; 2) квартиры свиданий мужчин с женщинами; 3) дома свиданий мужчин с женщинами.

Дома свиданий отличались от квартир свиданий тем, что: а) в дома свиданий мужчины приводили своих женщин и б) ни мужчина, ни женщина не подлежали в домах свиданий никакому контролю.

В квартирах свиданий их содержательницы приглашали женщин для временных свиданий с мужчинами. Каждая женщина, посещавшая эти квартиры, обязывалась иметь при себе установленный для проститутки альбом или удостоверение одного из врачей, рекомендованных Врачебно-Полицейским управлением по надзору за проституцией в Москве, и отдельно — свой фотографический портрет, засвидетельствованный врачом или полицией на лицевой стороне.

Удостоверение выдавалось за плату и имело силу в течение семи дней.

В альбом ставился установленный штамп «Признаков венерической болезни нет» , отмечался год, месяц и число, все скреплялось подписью врача. При обнаружении заболевания у осмотренной женщины альбом задерживался врачом, женщине выдавался билет для поступления в больницу, а врач уведомлял об этом городское санитарное бюро.

Посетитель квартиры свиданий мог потребовать предоставить ему это удостоверение. Удостоверение женщины в то время, когда она находилась в особой комнате с клиентом, находилось у содержательницы квартиры свиданий. За отсутствием у женщин альбомов или удостоверений содержательницы квартир свиданий привлекались к уголовной ответственности по суду, причем и само заведение по распоряжению градоначальника вполне могло быть закрыто.

Во всех этих заведениях торговля спиртными напитками воспрещалась.

Пьяные, малолетние и воспитанники средних учебных заведений не допускались в качестве гостей в «меблированные нумера», занимаемые для проживания проститутками. Последние имели право принимать у себя мужчин, которые, оставаясь на ночь, заносились в суточную книгу с обозначением имени, отчества, фамилии и места проживания.

В общей книге жильцов в меблированных комнатах рядом с фамилией, именем, отчеством проститутки в графе о роде занятий обозначался номер ее альбома.

Из номера (комнаты), в котором находился гость, проститутка не имела права отлучаться, оставляя гостя одного. Об уходе гостя она должна была информировать прислугу.

Забота о чистоте постельного белья полностью возлагалась на «уличную девку».