Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

Наблюдательный комитет, который был обязан следить за жизнью детей-певчих, абсолютно ничего не делал для того, чтобы коммерсанты хоть сколько-нибудь сносно с ними обращались и нормально кормили.

Когда мальчики подрастали, у них появлялись новые проблемы. В 16–17 лету каждого начинался «перелом голоса», хорошо петь бывший ребенок уже не мог. Никакого образования у обыкновенного юного хориста не было. Чаще всего он уже имел привычку к вольной жизни, разгулу, пьянству, был безнравственным.

Докладчик П. В. Петерсон считал, что надо повлиять на судьбы этих детей. По его мысли, для этого необходимо: 1) выработать обязательные постановления для содержания духовных хоров в Москве, 2) образовать санитарные комиссии для постоянного надзора за хорами и общежитиями детей и 3) выработать нормальные условия труда и жизни детей-певцов.

После доклада возникли жаркие прения о помощи певчим. Были предложения об обращении к Городской думе, о возбуждении через московских членов Государственной Думы вопроса о законодательной защите детей-певчих, чтобы можно было вмешаться в установившиеся порядки и прекратить грубое нарушение требований к нравственности и человечности, к гигиене, санитарии, сопутствовавших нормальной жизни ребят. Предложили организовать юридическую помощь родителям детей-певчих для предъявления исков к хозяевам за невыполнение договора и т. п.

Однако собрание не пришло ни к какому конкретному решению. Поговорили, повозмущались. Все осталось на прежних местах.

Вблизи улицы Солянки, у станции метро «Китай-город», есть небольшой переулок. Мне он приметен тем, что поблизости в течение почти двух десятков лет от прохожих получаю чаще всего такие вопросы: «Как пройти в Астаховский переулок?», «Где находится Свиньин?», «Певческий. Это-где?». На все справочные обращения машу в одну и ту же сторону. Ведь это — старые и возрожденное наименования одного и того же переулка.

Коснусь только одного — «Певческий».

Когда-то с левой стороны Солянки, напротив Опекунского Совета Воспитательного дома, имели поселение певчие Крутицкого архиерея. Потому в народе прижился топоним «Певческий» (реже говорили — «Крутицкий»).

Переулок шел от Солянки прямо к Хитрову рынку. Скорее всего, именно это соседство как-то влияло на жизнь всей местности. Конечно, по-доброму, о чем свидетельствует событие 30 ноября 1911 года.

В этот день хитрованцы (а ежедневно здесь ночевало порядка семи тысяч бездомных людей) решили объединиться в единой молитве у себя, на том самом «дне» — на Хитровке, что была, казалось, совсем лишена духовного света. «Свет Христов освящает всех!»

Хитровские завсегдатаи посовещались и решили обратиться к преосвященному Анастасию, епископу Серпуховскому.

Епископ проникновенно откликнулся. И на Хитровке произошло тронувшее многие сердца действо, в котором светлое пышное облачение пришедшего духовенства во главе с преосвященным Анастасием никак не вязалось с рваными лохмотьями людей вокруг него. Лишь изредка просматривался засаленный сюртук какого-нибудь местного торговца. Последний относился к «аристократии дна», и лучше ее здесь, пожалуй, никто не одевался.

Удивительнее контрастов в одежде было то, что с самого начала и до конца молебна духовные песни исполнял «свой хор», который был составлен исключительно из людей, обитавших в этих трущобах. Двенадцать хитрованцев пели слаженно, очень хорошо.

Певцов организовал дьякон близлежащего Ивановского монастыря — Н. Е. Успенский. Хору петь молебны было не в новость: его певчие, бывало, подрабатывали в церквах на обеднях и всенощных.

Богослужение проходило перед иконой Покрова Пресвятой Богородицы. После молебна преосвященный сказал простые теплые слова: «Завтра праздник Покрова Божьей Матери. Пусть все, кому тяжело, обратятся к ее заступничеству». Растроганные люди подходили под благословение и получали от преосвященного крестики на ленточке и духовные брошюры.

Потом преосвященный прошел в бесплатную столовую имени Стрекаловой, благословил трапезу и предложил спеть вечную память этой учредительнице.

На церковном торжестве «дна» присутствовал помощник московского градоначальника полковник В. Ф. Модль.

Когда прошло некоторое время, один корреспондент-газетчик приехал к преосвященному Анастасию и взял у него интервью. Тот сказал, что смотрел на лица хитрованцев с радостью, что они были полны религиозного подъема:

«Я видел слезы на глазах, на которых жизнь их давно уже высушила… Особенно поразило меня поведение этих людей в Стрекаловской столовой. Тихие, спокойные, необычайно вежливые, помнящие добро, сделанное покойной учредительницей. На это же указала мне и заведующая столовой. За четыре года она не знала ни одного скандала, даже нарушения тишины… Среди обитателей заметно стремление к духовному просвещению. Особенно — в пасхальные дни, когда в Попечительстве о народной трезвости устраиваются чтения. Меня всегда поражала их деликатность, желание открыть свою душу… И с какой благодарностью они принимают всякое слово утешения!.. Искра Божия чувствуется во всех. Она особенно ярка в падающих. А дети? Там, на Хитровском рынке, у нас есть приют для девочек. 30 извлеченных из самого омута малюток дают поразительные результаты возрождения. В десять лет своей жизни эти несчастные прошли все стадии человеческого падения, и два года пребывания в приюте сделали их неузнаваемыми. Можно подумать, что эти дети — из хороших семей. Мы мечтаем учредить приют для мальчиков (образцовый приют позднее был открыт в соседнем Спасо-Глинищевском переулке. — Т. Б.). На первой очереди у нас — устройство конторы для взрослых. Эта контора будет определять их на места, давать возможность выехать на родину и т. д…. Кстати, о хоре, который пел удивительно, с душой, стройно. Чувствуется, что это — ушедшие из хороших хоров, но не утратившие еще многого, чем отличается человек…»

Не прошло незаметным для москвичей и событие, имевшее место четырьмя днями ранее — 50-летие московского общества квартетного пения «Лидертафель». Общество было учреждено 15 мая 1861 года господами В. Брахманом, А. Доором, В. Лютером и К. фон Книримом. Оно находилось во втором квартале Городской части, в доме Синодальной типографии, в «Русской Палате Славянского базара».

Было время, когда Николай Рубинштейн хлопотал о привлечении этого общества к выступлениям на симфонических собраниях. Но из этого ничего не получилось, так как общество решило не сходить с выбранного пути, закрепленного в уставе: исполнение только вокальных квартетов.