Альфред Штекли - Галилей

Цензура его книги о солнечных пятнах тоже ничего не дала — недаром в свое время, готовя к печати, ее так тщательно проверяли! Правда, приверженность Галилея к Коперникову учению не вызывала сомнений. Но это нельзя было юридически вменить ему в вину: мысль о движении Земли никогда официально церковью не осуждалась, да и книга Коперника не была запретной. Каччини перестарался — у него не было законных прав называть с церковной кафедры учение Коперника ересью.

Однажды Каччини даже приходил к Галилею — будто бы извиняться. Его визит оставил самое неприятное впечатление — от таких людей лучше держаться подальше. Многие советовали Галилею уехать, удовлетворившись тем, что обвинения, выставленные лично против него, отпали. Но разве только ради этого он ехал в Рим?

Вопрос об отношении церкви к Коперникову учению оставался нерешенным. Среди кардиналов не было согласия. Галилей знал, что от этого «общего решения» зависит очень многое и не только для него, но и вообще для науки. Ему казалось, что, разными путями воздействуя на лиц, коим надлежало выносить решение, он может добиться желанного результата — помешать запрету Коперникова учения.

«Все высокопоставленные особы, занимающиеся этими материями, — писал Галилей Пиккене 6 февраля 1616 года, — прямо и открыто объявили мне, что мое дело совершенно закончено в той части, которая касается лично моей персоны, заверив меня, что в принятом решении наглядно показана не только моя искренность и честность, но и дьявольская злобность, и злая воля моих преследователей, так что, поскольку касается этой стороны, я могу в любой момент вернуться домой». Но он, объяснял Галилей, останется пока здесь, ибо сейчас обсуждается вопрос о Коперниковом учении. Его долг оказать помощь в той части проблемы, которая зависит от знания научной истины.

Галилей хотел только одного: церковные власти, перед тем как вынести решение о Копернике, должны выслушать специалистов, дабы разобраться в существе дела. Он настойчиво предлагал свою помощь. Коперникову теорию трудно понять, не зная астрономии и математики, поэтому он готов дать необходимые разъяснения.

Это был голос вопиющего в пустыне, хотя он встречался с кардиналами Святой службы и: горячо их убеждал. Пуще всего надо опасаться скоропалительного решения, которое может иметь для церкви скандальные последствия! Вопрос о движении Земли нельзя решать только с богословских позиций! Галилей был достаточно дипломатом, чтобы не высказывать свою мысль в сколько-нибудь непочтительной форме. Но это не помогало. Его активность нередко воспринимали как попытку вмешаться в дела, целиком подлежащие, компетенции церкви.

Неужели судьбу Коперниковой теории решат одни богословы? Позиция Беллармино была Галилею известна. Знал он и о той борьбе, которая шла в римской курии. У Беллармино при всем его могуществе было много сильных противников, жаждавших использовать любую возможность, чтобы хоть как-то подорвать его власть. Галилею было ясно, что никакая научная истина не восторжествует в Риме, если она встречает противодействие влиятельных кругов. Пробьет она дорогу лишь в том случае, если ее неважно из каких побуждений станут поддерживать лица еще более влиятельные. Это и заставляло прибегать к дипломатии.

Беллармино полагал, что, поскольку о движении Солнца и недвижимости Земли говорится в Библии, вопрос этот следует рассматривать как «вопрос веры» — в таком случае, разумеется, судить о нем имеют право только богословы. Существовал лишь один человек, который мог не посчитаться с его мнением и вынести решение об ином подходе, о всестороннем, с привлечением знатоков астрономии, рассмотрении проблемы. Это был сам Павел V.

У Галилея родился смелый, хотя и опасный, план: через голову Беллармино обратиться к папе, дабы убедить его в необходимости разобрать по существу спор о системе мира. Но кто из людей, имеющих доступ к римскому первосвященнику, пожелает рисковать ради такой цели?

Кардинал Орсини! Ведь он обещал ему всяческое содействие. Желая придать молодому кардиналу больше отваги, Галилей попросил, чтобы великий герцог прислал Орсини письмо, которое вдохновило бы его на дальнейшие хлопотй.

Козимо исполнил просьбу. Как только это письмо было доставлено в Рим, Галилей сразу же вручил его кардиналу. Тот был очень польщен вторичным обращением к нему государя Тосканы и обещал при первой же возможности поговорить с папой.

Роберто Беллармино, этот столп фанатизма и нетерпимости, считал естественным, что при его влиянии в инквизиции ученые Италии, а может быть и всего католического мира, воспринимали его слова как повеление. Многие помнили: в процессе Джордано Бруно, закончившемся сожжением, именно он сыграл главную роль.

В письме к Фоскарини, получившем широкую известность, он опять подчеркнул, как должно говорить о Копернике. Но Галилей, по существу, пренебрег ясным предостережением. Более того, явился в Рим, чтобы настаивать на своем. Хотя выдвинутые против Галилея обвинения и оказались построенными на песке, Беллармино не считал его дело полностью завершенным. Он полагал, что необходимо положить конец неопределенности, успокоить умы и вынести ради этого официальное решение о движении Земли. Если эту мысль не осудить, то найдутся люди, которые воспользуются таким попустительством, дабы ставить под сомнение не только рассказ об остановленном Солнце, но и прочие библейские истины.

Беллармино предвидел осложнения. Пусть, ссылаясь на папу, он вынудит умолкнуть тех, кто считает, будто вопрос о движении Земли не вопрос веры. Но в Риме, не говоря уже о любителях сомнительной новизны, восторгающихся Галилеем, немало людей, которые предпочли бы в нынешней обстановке не раздражать государя Тосканы громогласным осуждением его математика.

Так что же? Допустить, чтобы Галилей и впредь множил число вольнодумцев, явно или тайно исповедующих Коперникову доктрину? Упорство Галилея выводило Беллармино из себя. Надо заставить его замолчать? Но как это сделать, не объявляя Коперника ересиархом [15] Ересиарх — основатель ереси, секты. и не проклиная его книги?

17 февраля 1616 года в консистории кардинал Орсини, улучив момент, обратился к папе. Он пытался его убедить, что не в интересах церкви запрещать Коперниково учение. Если выяснится, что Земля на самом деле движется, а у Галилея не мало тому доказательств, то сколь плачевны были бы для святого престола последствия подобного запрета!

То ли папу рассердило само вмешательство молодого кардинала, то ли проявленный им излишний пыл, но Павел V был явно недоволен. Глупейшая мысль, будто Земля может двигаться по природе своей! Лучше бы Орсини, отрезал он, убедил бы Галилея отказаться от этого мнения. Прекращай разговор, папа сказал, что дело это он предоставил решать кардиналам Святой службы.