Принцесса Диана - Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой

Я даже знаю, что именно сказала бы эта ротвейлерша, считающая себя смелой. Она объявила бы, что это ненужный, неоправданный риск.

Возможно, но когда я отправилась в Центр по лечению больных СПИДом, я не проводила популистскую акцию, мне и правда жалко этих изгоев, и ребенка со страшными ранами на голове качала не ради красивой фотографии, а потому что мне понятна его боль и боль его матери.

Потому что я хочу не просто перечислять деньги в разные фонды или участвовать в благотворительных балах и приемах, чтобы средства перечисляли другие, но хочу участвовать в спасении сама. И сидеть на диване в Хайгроуве, осуждая «истеричку Диану», которая снова рыдает в госпиталях Азии или Африки, куда проще, чем поднять свой толстый зад и отправиться туда же. Носиться по полю на лошади, которую потом обслужат другие, легче, чем прижать к своей обвислой груди хоть одного несчастного ребенка, согревая теплом своей души.

Мы разные, мы совсем разные и никогда не поймем друг друга.

Я нашла себя. Не на роскошной яхте или под вспышками папарацци, нет, я настоящая среди тех, кому нужна моя поддержка, как бабушка Синтия Спенсер. Когда я наклоняюсь к больному или беру на руки несчастного ребенка, когда пытаюсь приласкать, ободрить, поддержать даже тех, кто совсем не понимает английского, когда протягиваю руки приветствующей меня толпе, вот тогда я чувствую себя нужной и живущей, а не существующей. Такое ощущение мне дает только общение с моими мальчиками.

У Чарльза с его отцом принцем Филиппом герцогом Эдинбургским отношения хуже некуда. Они могут кричать друг на друга не только в присутствии членов королевской семьи, которые ко всему привыкли, но и при совершенно посторонних и даже на официальных мероприятиях.

Впервые услышав, как сначала герцог Эдинбургский громогласно, как он разговаривает обычно, когда вокруг слишком шумно, делает замечание сыну по поводу чего-то не слишком значительного, я вся сжалась. Такое замечание было настоящим унижением для Чарльза, он же не мальчишка, чтобы вот так указывать на ошибки! Кроме того, можно высказать после и один на один, а не при всех.

Но принца Филиппа это не смутило, он поступил так, как считал нужным, а Филипп считал, что может делать замечания сыну, даже если тому четвертый десяток и он наследник престола. Чарльз, конечно, так не считал, он взорвался и в ответ накричал на отца, требуя прекратить советовать ему, будущему королю Англии!

Все вокруг дружно оглохли, а королева, неподалеку беседовавшая с каким-то послом, даже не повернула голову, лишь поведя в нашу сторону глазами. Я поразилась выдержке Ее Величества! Чарльз бросился вон из зала, а герцог Эдинбургский фыркнул, обращаясь ко мне:

– Видите, как дурно воспитан ваш муж, Диана.

Я с трудом сдержалась, чтобы не хихикнуть:

– Кто его воспитал, если не вы?

Пришлось сказать нечто обтекаемое:

– Вы должны извинить его, принц очень устал сегодня…

Герцог неисправим, он тут же фыркнул еще раз:

– От чего устал, от ползанья на коленках в навозе среди грядок или от чтения философских глупостей? Не защищайте своего мужа!

Теперь едва не зарыдала я, потому что получилось, будто в их ссоре есть моя вина.

Стычки малые или покрепче повторялись то и дело, обычно королеве удавалось предотвратить перепалку, всего лишь сурово сдвинув брови.

Я быстро поняла, что и принц Филипп, и Чарльз побаиваются королеву, и попыталась этим воспользоваться. Однажды, когда была готова разгореться очередная перепалка, я шепнула Чарльзу:

– На нас смотрит Ее Величество.

В первый раз это помогло, но во второй принц резко оборвал меня:

– Королева стоит к нам спиной! А ты не вмешивайся, чтобы не демонстрировать свою глупость!

Вместо принца Филиппа досталось мне.

Поэтому, когда я слышу, что принц Чарльз исключительно сдержан и интеллигентен и никогда не позволит себе грубости к кому бы то ни было, я сразу вспоминаю их стычки с отцом, летящие на пол дорогие часы, разбитые рамки для фотографий, зеркала, вырванную раковину…

Неужели я причина этих вспышек агрессии? Сначала меня мучило опасение, что так и есть, но постепенно поняла, что все просто привыкли и стараются не обращать внимания.

Дурной пример заразителен, немного погодя и я уже позволяла себе то, чего недавно не могла и представить. Я кричала на горничную и на мужа тоже. Хуже всего, что мы скандалили, не замечая, что нас слушают.

Чарльз не раз говорил, что рядом с Камиллой чувствует себя не принцем, а человеком, потому ему так хорошо.

Я очень, очень хотела бы, чтобы он был не принцем, а человеком! С первой и до последней минуты нашего неудачного брака хотела. Он бывает таковым, но с детьми или с Камиллой, только не со мной.

Со мной с первой минуты – принц! С первой минуты твердил об обязанностях, о том, что долг превыше всего, что и он, и я должны думать о долге… Чарльз все время, пока мы были даже не вместе, а просто рядом, внушал мне, что он не простой смертный, что не простой человек, что принц, наследник престола!

Начал внушать это еще до помолвки, а потом удивился, почему я его не воспринимаю просто человеком.

Как могла двадцатилетняя девчонка, не имевшая никакого сексуального опыта, относиться к мужу почти по-матерински?

Большой проблемой стала моя растущая популярность. Сначала она меня пугала, я не знала, как держать себя на людях, видела, как строго и спокойно держится королева, как сдержан сам Чарльз, мне казалось, что я никогда не смогу вот так – строго и по-королевски. Муж усиленно поддерживал мои опасения, советуя взять себя в руки, собраться, говорить четко и спокойно…

Лучше бы он этого не говорил! Возможно, людям, с самого рождения привыкшим к множеству людей, к восторженным приветствиям, к фотовспышкам, к вниманию прессы, это и легко. Но когда ты становишься объектом внимания масс-медиа в девятнадцать лет и по такому поводу, как «сделает ли вам предложение принц?», то поверить в свои силы, если никогда в них не была уверена, тяжело.

Я еще в Уэльсе поняла, что ни за что не смогу сдержанно улыбаться, кивать и помахивать рукой, я не такая. К моему и всеобщему восторгу, оказалось, что это необязательно. Людям вовсе не нужно, чтобы я лишь раздвигала губы в улыбке, помахивала рукой и держалась подальше. Наоборот, все хотели, чтобы я была настоящей.

И тогда началось удивительное, потому что на наше появление слетались, как пчелы на мед, не только журналисты, но и простые люди. Сначала Чарльз считал, что это из-за блестяще организованной свадьбы, мол, меня до сих пор видят невестой. Потом стал выражать неудовольствие.

Мне здорово досталось в нашу первую поездку в Австралию и Новую Зеландию.

Чарльз был в ужасе от размеров моего багажа, пришлось взять с собой больше двух сотен нарядов, чтобы не появляться в одном и том же.