Игорь Цыбульский - Громов

Следующим шагом было то, что мы начали повышать зарплаты. Причем резко повышать, особенно бюджетникам. И прежде всего учителям и работникам здравоохранения.

Мы создали ряд целевых программ по образованию, здравоохранению, культуре. Это не просто красивые слова, которые так любят придумывать бюрократы. Программы рассчитаны на пять — семь лет, они подробно поэтапно расписаны и полностью финансируются, так как заложены в бюджет. Только такие программы имеют смысл и работают.

Это принесло перемены, которые тоже почувствовали люди. Начали строить дороги — это заметили все. Если раньше в школах было полное запустение, ничего не покупалось и не приобреталось, то теперь везде бесплатные школьные завтраки. Весь 2000 год мы положили на то, чтобы расплатиться с долгами по детским пособиям, долги были просто огромные. Учителя признаются, что глазам своим не верили и не подозревали, что можно так быстро разгрести чудовищные многолетние завалы.

Вот то, что можно назвать настоящим политическим популизмом. Петь песни, плясать, рассказывать анекдоты можно и нужно на эстраде, там свои законы. Когда эстрадным жанром начинают заниматься политики — это пошлость и похабщина.

Популярность политика — это его дела. Громов становится все более популярным политиком именно потому, что при нем людям становится легче жить.

Б. В. Громов:

— Самое сложное дело, конечно, сельское хозяйство. Проблемы тут самые разные. Для нас основная трудность состоит в том, что все это в основном частные предприятия и мы, по сути, не имеем к ним отношения. Они живут по законам рынка и должны вести свои дела сами. Так они и живут, но весной и осенью регулярно просят нас оказать им помощь, прежде всего финансовую, в посевной или сборе урожая. И мы, конечно, помогаем, хотя заранее известно, что большинство не сможет вернуть кредиты. В этом нет ничего нового, сельское хозяйство во всем мире весьма крупно дотируется из казны. Мы всегда давали деньги своим крестьянам и в этом году дадим еще больше.

Что же касается купли-продажи земли, то здесь всё невероятно запутано. Мы эти процессы не можем контролировать ни по закону, ни физически. Чтобы быть в курсе дела, нам необходимо во всех этих акционерных обществах иметь своих людей, которые бы объективно информировали нас. Сейчас каждый владелец имеет право, ни у кого не спрашивая, продать свой земельный пай. Мы об этом узнаём, можно сказать, последними, так устроено наше законодательство. Вот и получается, что какие-то частные лица скупают в большом количестве земли сельскохозяйственного назначения, эти самые паи. В подавляющем большинстве покупают не для того, чтобы создать крупное современное сельскохозяйственное предприятие, а чтобы строить на этих полях и лугах коттеджи для богатых людей.

Единственный рычаг, остающийся в наших руках, — это разрешение на перевод земель из сельскохозяйственного назначения в какое-то другое. Скажу сразу, это барьер очень серьезный.

Складывается такое впечатление, что те, кто скупает землю, не знают о том, что должны будут получить разрешение на вывод земель из сельскохозяйственной сферы, или наивно надеются, что такое разрешение им удастся как-то обойти или купить. Тут они крупно ошибаются. Жаль, что многие этого до сих пор не поняли. Очередь к нам стоит огромная.

Я говорю своим работникам, чтобы они чаще и где только можно выступали и объясняли, что если вы купили землю, на которой выращивалась пшеница, то готовьтесь снова что-то выращивать. Не нравится пшеница, сажайте кукурузу или овес, можно картошку, в конце концов, разводите коров, кур или кроликов, но не рассчитывайте строить коттеджи для новых русских. Такого перепрофилирования земли в Подмосковье мы не позволим.

Отдельная тема — наши взаимоотношения с областной думой. Встреча с ними у меня была буквально сразу после выборов. Придя в думу, я с большим удивлением узнал, что мой предшественник к ним ни разу не приходил.

На первой встрече я рассказал депутатам о своих планах. После этого мы отдельно встречались с руководством думы. С председателем и его заместителями, с руководителями комитетов. Они меня поняли и поддержали.

Так что мы и с той, старой думой, хорошо работали, и с этой. У нас никаких противоречий нет.

Депутатов не трудно понять. Конечно, если первое лицо исполнительной власти — губернатор — не желает их замечать и принимает принципиальные решения, даже не ставя их в известность, ничего похожего на сотрудничество не может получиться в принципе.

Если отношение нормальное, а это может быть только в том случае, когда губернатору ничего не нужно скрывать, то совместная работа налаживается без проблем.

Все ведь в этой жизни не так уж и сложно. Мне ни от кого никаких материальных и прочих благ не нужно. Ни дач, ни машин, ни ценных подарков, ни бесплатных поездок за рубеж. Брать взятки и воровать я не умею и не хочу, так что найти взаимопонимание с любым честным человеком мне не составляет труда.

Сейчас много говорят и пишут о пресловутой вертикали власти. Следует признать, что таковой вертикали в России пока не создано. Даже чисто структурно, по существующему законодательству область — это последняя инстанция государственной власти. Ниже — уже муниципальная выборная власть. Глава любого муниципального образования самостоятельно назначает глав поселковых и сельских округов. От этих людей очень многое зависит. В соответствии с проектом нового закона даже главы поселковых и сельских советов должны стать выборными, и вот это, пожалуй, уже лишнее.

Борис Всеволодович Громов всегда с уважением относился к муниципальной власти. Когда в 1999 году он шел на губернаторские выборы, то совершенно искренне обратился ко всем руководителям на местах и написал к каждому отдельное обращение. Там было сказано, что все положительное, что имеется сегодня в Московской области и, главное, относительная стабильность — это прежде всего заслуга глав муниципальных образований. Мнения своего Громов не изменил и повторяет это сейчас при личных встречах с руководителями местной власти.

Б. В. Громов:

— Когда выборы прошли, я сразу начал встречаться с главами муниципальных образований. И не со всеми вместе, а с каждым по отдельности. Мне важно было понять, что они из себя представляют. Это ведь, по сути, одни из главных моих помощников. От того, как они будут работать, зависит очень многое.

Я старался разъяснить им свою линию. В первый год удалось убедить далеко не всех. Пришлось даже собирать их всех вместе и очень жестко предупредить, что негоже стоять в гордой позе удельного князька. Кто этого не поймет, очень скоро пожалеет и к тому же неизбежно вынужден будет изменить свою позицию. Народ оказался в основном умный и деловой, они поняли все правильно.