Марк Ферро - Николай II

Это опровержение должно навсегда положить конец всем постоянно возникающим слухам и вымыслам — во всех случаях появляющимся из большевистских источников, — согласно которым царь якобы все еще жив. Одна из статей подобного характера появилась в Москве 17 декабря 1918 года. Литвинов (Финкельштейн) признал в Копенгагене убийство некоторых членов царской семьи и отрицал убийство других. В апреле 1920 года в одной из немецких газет появилось сообщение якобы немецкого военнопленного о том, что он присутствовал во время убийства одного Николая II…

Причина этих тенденциозных слухов вполне очевидна для тех, кто знает русскую душу: внести как можно больше путаницы, противоречий, страхов и суеверных надежд в умы, и без того потрясенные и встревоженные до самых своих глубин».

Это свидетельство в значительной степени опровергается документами, опубликованными позднее. Так, например, А. Волков был жив 23 августа 1919 года, когда его допрашивал в Омске Соколов, и его показания находятся в архиве (см. Росс, док. № 256), если только они не вымышленные. К. Нагорный был действительно расстрелян, но в мае или начале июня 1918 года, то есть до казни Романовых (см. Росс, док. № 15).

Наконец, графиня Радзивилл, до которой дошли заявления генерала Дитерихса, сообщила 11 июля 1920 года корреспонденту газеты «Сан-Франциско санди кроникл», который попросил ее рассказать о событиях в Сибири летом 1918 года и показал ей первые фотографии находки, сделанной в урочище «Четыре брата»: «Это вовсе не те драгоценности, которые увезла с собой императорская семья… Эти оставались в Петербурге… А главное — два человека, которые, как указывал генерал Дитерихс, были казнены, на самом деле были живы — это княгиня Долгорукова и графиня Тендрякова». Опасаясь за их безопасность, она не могла сказать, где они находятся. Она высказала предположение, что часть императорской семьи могла быть спасена и что большевики устроили инсценировку убийства.

Американская газета задавала такой вопрос: « Была ли действительно убито императорская семья? Доказательства ее убийства неубедительны ».

И тогда распространились слухи о том, что, возможно, спаслась вся императорская семья. В работе, написанной в 1920 году и посвященной Ж. Клемансо, сотрудник французской военной миссии в Сибири майор Лази писал:

«12 мая 1919 года я выехал из Екатеринбурга вместе с генералом Жаненом, одним из начальников французской военной миссии в России, и прибыл в штаб генерала Пепеляева… Я рассказал одному из его лейтенантов, что побывал в доме Ипатьева, что мне рассказали о смерти царя и всей его семьи. Но я записал в своей записной книжке: «У меня осталось недоверие к изложенным мне фактам».

— Вы сомневаетесь в смерти императорской семьи, и вы правы, — сказал он мне.

И он прочитал письмо кого-то из членов его семьи:

«Апрель 1919 года… Император находится здесь! Как этому поверить? Думаю, что ты поймешь это так же, как поняли мы. Если это подтвердится, то Христов день будет для нас особенно ярким и радостным праздником…»

А затем и другое письмо, написанное несколько дней спустя:

«В последние дни мы получили подтверждение в том, что те, кого мы любим, здоровы. Благодарение Богу».

Однако 24 марта 1920 года заместитель начальника бюро при Государственном совете, бывший представитель французской военной миссии в Екатеринбурге Болифо написал мне следующее:

«Вы просите меня напомнить вам разговор, который происходил между нами в мае 1919 года на платформе вокзала в Екатеринбурге, я искренне верил в ту драму, которая мне была рассказана, однако я никогда не мог получить прямые доказательства. Я тем не менее начал сомневаться, после того как прочитал официальный доклад судебного следователя…»

«В конце концов, — пишет Лази, — после второй поездки в Екатеринбург я поверил в смерть царя… Ведь там на стене написаны по-немецки слова: «Этой ночью император был расстрелян»… Если бы была расстреляна вся семья, вероятно, об этом было бы указано в надписи [30] На самом деле на стене был написан следующий текст: «Belsatzar ward in selbiger Nacht von seinen Knechten umgebracht». «И в эту самую ночь Валтасар был убит своими подданными». В оригинале у Гейне — Belsazar здесь переделан в Belsatsar. Эти стихи по крайней мере означали, что написавший причастен к немецкой культуре, а значит — какой-либо военнопленный или латыш. Он упоминал о казни царя, его одного. Знал ли он, что казнь была совершена или что она, возможно, совершена? Эти слова о казни не означали ли того, что исполнители ее не пытались скрыть свои имена? Доказывают ли они, что царь был казнен на этом месте? .

Я могу поверить, что убийцы сумели уничтожить один труп, но непостижимо, как они смогли бы уничтожить тринадцать тел! К тому же я не верю, что можно было захоронить, затем извлечь и снова захоронить в различных местах тела жертв, как это утверждает Кухтенков…

— Нет, — сказал мне судья, — они были сожжены.

— Ах, так, — сказал ему я. — Эти сведения вам мог сообщить, конечно, непосредственный свидетель… Что же он вам сказал?

— Увы, — ответил мне мрачно судебный следователь, — он умер от тифа, ничего не сообщив».

Все живы или все мертвы? Сожжены или обезглавлены, как утверждает Эссад Бей, который передал из Москвы следующее показание иеромонаха Илиодора:

«Однажды мне надо было явиться в Кремль к Калинину (Председателю Исполнительного Комитета Советов), чтобы обсудить с ним вопрос о важной религиозной реформе. Когда я проходил по темному коридору, сопровождавший меня человек неожиданно открыл дверь небольшой потайной комнаты. Я пошел туда. На столе под стеклянным колпаком находилась голова Николая II. На месте левого глаза была глубокая рана. Я застыл на месте».

«Отрубленная голова была привезена в Москву, — говорит Эссад Бей, — по приказу Уральского Совета проституткой Гусевой, любовницей одного из предполагаемых убийц. Нервы простодушной молодой женщины, которая везла голову последнего царя, не выдержали. Она потеряла рассудок. Зимою, босая, в рубище, с развевающимися по ветру волосами, она бродила по улицам Москвы, собирала вокруг себя толпу и рассказывала о том, что она привезла коронованную голову в святой город, где свершилась коронация. Она была расстреляна, и с ней вместе исчезла эта легенда».

В этом тексте, словно взятом из хроники времен Ивана Грозного, есть несколько деталей легендарного свойства: отрезанная голова, темный коридор, проститутка, бродящая по улицам, безумие…

Сказанное, однако, подтверждается двумя свидетельствами: генерала Дитерихса и его друга корреспондента «Таймс» Роберта Вильтона, которые писали, что «Юровский забрал с собой все головы, когда он уехал в Москву».