Николай Мельниченко - Ещё вчера…

Нет повести печальнее на свете…

Рядом с нашим офицерским домиком (балком) строители воздвигают нечто несуразное под названием ПУИ – Пункт Установки Изделия. Это узкая деревянная башня высотой с трехэтажный дом. Грани сооружения состоят из толстенных бревен. Почему такая ответственная башня не выполнена из металла, – я не знаю. Возможно, на этот раз именно металл требовалось исключить из ближайшего окружения Ее Величества Бомбы. Именно сюда направлены все глаза, уши и чувствительные датчики приборов по всему полигону. Я подробно рассказываю об этом сооружении, потому что через несколько месяцев я увижу его в "разобранном" виде – после проведения ядерных испытаний…

Работы не стает меньше, но она меняет свой профиль. Все сооружения собраны, сварены, испытаны, установлены на нужных точках огромного полигона, насыщены аккумуляторами и оборудованием. Теперь нам нужно подключить большое количество внутренних и наружных кабелей, после чего все разрозненные сооружения и приборы начнут работать как единая управляемая система. Самая медленная и противная работа – распайка контрольных многожильных кабелей в круглых разъемах РШ. Руки-ноги хочется оторвать человеку, сконструировавшему эти неудобные и трудоемкие изделия. Контакты в разъеме ("папе" и "маме") размещены так плотно и неудобно, что плохо пропаянный контакт или замыкание в центре плотного пучка проводов обнаруживается часто только после нескольких "шевелений" готового разъема. Такой дефект требует полной переделки всей выполненной работы, – иначе к дефектному месту просто не подобраться. У распайщиков, которым все говорят только одно слово: "Быстрее!", должны быть, кроме золотых рук, стальные нервы и ангельский характер…

Самая простая, хотя и тоже трудоемкая, работа – установка СД – самописцев давления. Самописец с аккумулятором размещался в большом стальном цилиндре (горшке), утыканном отверстиями. А уж сам горшок намертво крепится к большому двутавру, целых 2 метра которого забиваются в скалу или плотную вечную мерзлоту. Сотни СД установлены по всему полигону по радиальным направлениям от центра

Все готовые сооружения сдаем прямо "науке" – ребятам из в/ч 77510, с которыми у нас полный контакт и взаимопонимание.

Матросы и старшины, несмотря на изменение профиля работ, все же освобождаются. Теперь мне не надо их везти в Ленинград: теперь это люди Шапорина, за некоторыми исключениями. Первыми оказиями отправляю всех освобождающихся к Шапорину в зону Б. Шапорин считает, что я тоже "его" человек и буду работать там же. Но меня надо сначала отправить в отпуск. Чем раньше я уйду в отпуск, тем быстрее вернусь: на этом этапе у нас трогательное единодушие.

В бешеном темпе заканчиваем все работы, сдаем все объекты. Отправляю все оборудование, инструменты и материалы в Белушку. С последними матросами на торпедном катере убываю туда сам. Вместе со мной уходит также Леша Венкстерн, которого с непривычки напряженная работа на Высоте довела до сердечной боли. Шапорин дает мне благословение на отпуск. Леша Венкстерн – вообще не принадлежит ему, поэтому его возвращение в Ленинград не вызывает у Шапорина никаких вопросов…

Прощаюсь с Френкелем, более чем тепло. Забот у него сейчас – немерено, но он находит время для краткого общения, и даже подтрунивания надо мной, вспоминая нашу встречу в "Арктике" 1-го Мая. Давид Ионыч сожалеет, что у него не все офицеры – молодожены: тогда его жизнь бы очень облегчилась…

В Рогачеве, аэродроме рядом с Белушьей, садимся на грузовой самолет, который летит прямо в Пушкин – практически – к крыльцу дома. Промежуточная посадка – в Ягодном. Это аэропорт Архангельска. Сам Архангельск удается рассмотреть только с высоты. Увы, это совсем мало для знакомства с городом, а в Архангельске мне не пришлось больше бывать. Позже я много раз с воздуха пытался узнать до боли знакомые пригороды южной части Ленинграда. С высоты они выглядят совсем неузнаваемо, и только найдя какой-нибудь очень уж заметный ориентир, начинаешь слегка понимать картинку внизу…

Мура и Шура слегка удивлены моим появлением, которое они считают чрезвычайно ранним. Как быстро пролетает у них хорошее время, когда соседи отсутствуют! А для меня эти действительно короткие три с половиной месяца вместили, кажется, несколько лет…

Пару доверху наполненных дней в части занимают всякие оформления и отчеты, получение имущества, денег и проездных документов. Наконец, желанный отпускной билет у меня в кармане. Туда добавлены дополнительно 10 суток отпуска "за особый режим работы": бумагу на это мне не забыл выдать при прощании в Белушке сам Френкель. Вопросы отцам-командирам о своей будущей судьбе после возвращения из отпуска я не хочу задавать принципиально. Позже Михаил Жванецкий блестяще обозначит такую тактику: "будем переживать неприятности по мере их поступления".

В отпуск!!! К ней! Боже, как давно я не видел свою молодую жену, как утомился в такой долгой и тяжелой разлуке! Конечно, маму и Тамилу – тоже хочется увидеть, но все мысли молодого безумца заполнены только женой! Еще только первая половина августа. Эмма на каникулах в Брацлаве. Это еще лето, Украина, теплая и прозрачная вода Буга, яркое солнце, когда можно раздеться, обнажить свое бледное тело и загорать! И питаться не консервами и сушеной картошкой! Хрустеть сочными яблоками и другими грушами-сливами, – сколько хочешь! Туда, на Малую Родину! Вот куда теперь я и "стремляюсь" на вполне законных основаниях: "ответственное правительственное задание" я выполнил полностью и в заданное время…

В отпуск, к ней!!! Немыслимо медленно движется поезд. Можно бы лететь самолетом, но билет дают только до Киева, а на самолет до Винницы билет не бронируется…

Наконец я в Брацлаве, к которому так долго стремился. Начинаю понимать, как хорошо живется сыру, который катается в масле. О встрече с женой после долгой разлуки – я не говорю: это надо понимать. Блины у тещи – тоже событие, стоящее поэмы. Мария Павловна готовит удивительно вкусных цыплят, распластанных и зажаренных в омлете (кажется, их незаслуженно обзывают "цыплятами в табаке "). Специально для меня и при моем физическом участии готовится еще одно блюдо несказанной вкусноты – коржи с маком. Мак растирается с сахаром в макитре до состояния молока (процесс достаточно трудоемкий даже для мужиков). В мак добавляются куски коржа – белого, с корочками, только что испеченного. О разнообразных варениках и говорить не приходится: они есть почти всегда… Из свежезарезанного кабана сказочно хороши все производные, особенно – "сальцисоны", домашняя колбаса и т. д. и т. п. Федор Савельевич привозит от знакомого директора совхоза несколько ящиков яблок сорта пепинка – необычайно сочных и "многосъедобных". Ящиками же появляются черехи – крупные ягоды гибрида вишни и черешни. Все эти прелести я поглощаю пудами, тоннами; их живительная сила потихоньку наполняет мой не столько отощавший, сколько измученный организм.