Алауди Мусаев - Шейх Мансур

В учении Мансура туркам не напрасно чудились знакомые освободительные реформаторско-религиозные идеи. Опасность их увеличивалась тем, что эти идеи легко проникали в среду подвластных Турции закубанских народов. Порта всеми силами стремилась сохранить свое владычество на Западном Кавказе. Турки подавляли постоянно возникающие волнения среди горцев, подкупали, а если не получалось, то беспощадно укрощали своих беспокойных союзников — горских феодалов.

«Вождей племен и хана Бакти-Гирея Кубанского… турки обвиняли в подготовке восстаний и даже предательствах, — отмечал А. Беннигсен. — Со своей стороны кавказцы, безгранично привязанные к своей независимости, требовали более широкой автономии, упрекали турецких правителей в жестокой эксплуатации и пренебрежении интересами подчиненных народов и стран».

В 1785 году турки провели специальное исследование учения Мансура. Великий визирь потребовал от коменданта Согуджака направить к имаму эмиссара «для внимательного наблюдения за проповедями имама и поведением татар» (под татарами здесь также имеются в виду горцы. — А. М. ). Посланец коменданта Согуджака прибыл к Мансуру между июлем и сентябрем 1785 года, в момент, когда слава имама достигла высшей точки. В отчете великому визирю комендант Согуджака Биганзаде Али-паша отмечал, что по достоверному сообщению их посланца Мансур не является «мятежником ни для турецкого государства, ни для мусульманской религии. В нем нет также ничего чудесного и сверхъестественного».

Похоже, турецкие власти, весьма недостаточно осведомленные о действительном положении дел на Северном Кавказе, так и не решились в тот момент использовать имама Мансура как союзника для борьбы с русскими. Они опасались любого широкого народного движения, даже под руководством мусульманского имама. Кто мог дать гарантию, что со временем оно не станет угрозой для турецкого протектората на Западном Кавказе?

Позднее, когда призыв к «священной войне» разнесся еще шире, турецкие власти продолжали сохранять сдержанность по отношению к Мансуру. Об этом свидетельствует донесение императрице Екатерине II посла в Константинополе Я. И. Булгакова, к которому прилагалась уже упоминавшаяся «Записка словесных сообщений известного приятеля» от 29 августа 1786 года. Булгаков сообщал в Петербург, что Порта была очень обрадована сообщением своего эмиссара о том, что Мансур не настоящий пророк, ибо «появление действительного пророка могло создать беспорядок во всей Оттоманской империи и иметь для нее гибельные последствия».

Перед войной с Россией, когда Турция нуждалась в любых союзниках, особенно среди кавказских племен и народов, отношение турецких властей к Мансуру стало меняться. Желая использовать его как союзника, турецкие власти уже не проявляли к нему враждебности. Когда же после провала попыток овладеть русскими крепостями на Кавказской линии Мансур в начале июля 1787 года оставил Чечню и с помощью закубанского хана Казы-Гирея перешел за Кубань, Порта постаралась, наконец, привлечь чеченского имама на свою сторону.

Присланный от согуджакского паши эфенди осыпал чеченского имама подарками — позже они через верных людей были отправлены в Чечню и розданы неимущим. Мансур был приглашен на аудиенцию в Анапу, где в середине июля состоялась его встреча с местным пашой. Турецкий наместник на Западном Кавказе, который до этого не воспринимал Мансура всерьез и с некоторой опаской наблюдал за его деятельностью среди северокавказских племен, теперь стал расспрашивать имама о его наставлениях. Хвалил за то, что Мансур проповедует чистое учение ислама в таких отдаленных местах, как Чечня, и, наконец, стал интересоваться, не притесняют ли русские местных жителей.

Мансур сообщил, что притеснения имеются, причем немалые. К примеру, чеченцы дают русским властям своих аманатов, которые по прошествии года должны заменяться другими. Но с некоторого времени русские, получив от чеченцев новых аманатов, не отпускают старых, и чеченцы на это ропщут. Паша заметил, что удерживание русскими аманатов есть явный знак нарушения обязательств, и добавил, что неверные разрушили мир с султаном и замышляют вовсе истребить правоверных. Далее он «по секрету» сообщил, что вскоре разгорится война, в которой каждый истинный мусульманин должен будет, вооружась, защищать правую веру до последнего дыхания. Блистательной Порте известно, что благодаря ревности имама Мансура к чистоте веры ему послушны не только чеченцы, но и многие другие народы Кавказа. Война с неверными есть тот случай, который лучше всего позволяет правоверным обрести божественное милосердие и султанские щедрости для блаженства в этой и будущей жизни. Имам Мансур совершает великое дело, побуждая мусульман Кавказа ополчиться против русских и нанести вред неприятелю истинной веры. Имам может быть уверен, что высокое служение Богу и султану будет награждено таким воздаянием, какое только можно вообразить.

Мансур отвечал анапскому паше, что он и его мюриды служат Аллаху и до конца своих дней не сойдут с этого пути. Султану же они могут быть только союзниками, к тому же не вполне верят ему, так как до сих пор от него не было никакой помощи. Только если султан предоставит своим единоверцам помощь войсками и пушками, у них появится вера в него.

Паша обещал предоставить такую помощь.

После этих переговоров Мансур прислал своим землякам в Чечню письмо, в котором извещал, что в скором времени возвратится к ним. Он призывал всех правоверных мусульман быть единодушными, держаться данных им наставлений, и только тогда он обещал избавить их от притеснений царских властей. «Закубанские народы, — писал имам чеченским жителям, — меня чтут и ко мне присоединились». Как только из Турции будут получены войска и пушки, он сразу вернется в Чечню. Тогда русским придется навсегда уйти с Кавказа.

Открытое покровительство анапского паши и обещания предоставить в распоряжение имама регулярные войска подняли авторитет Мансура в Закубанском крае. С середины лета 1787 года русское командование стало систематически получать информацию о выступлениях закубанцев во главе с имамом против российских постов и селений. В ордере генерала Потемкина атаману Войска Донского Иловайскому сообщалось, что Мансур, живя среди закубанцев, направляет их к нападениям на российские границы.

Свою деятельность среди закубанских народов Мансур начал с религиозных наставлений, готовя при этом своих последователей к скорой войне с «неверными». Видя, как люди стекаются к нему и как успешно он побуждает их к выступлению против российских властей, анапский паша решил опять послать к Мансуру ученого муфтия, чтобы засвидетельствовать наставления «чеченского проповедника», а также склонить его к поездке в Турцию. Несколько раз Мансур и богослов встречались и разговаривали. Однако от предложения муфтия поехать вместе с ним «к самодержавному султану Цареградскому» Мансур отказался. Тем не менее для поощрения его проповеднической деятельности среди закубанских народов турецкое правительство решило официально присвоить Мансуру звание имама. Вот как рассказывает об этом П. Г. Бутков: «Султан спрашивал у муфтия: допускает ли Коран появление нового имама? И хотя ответ был отрицательный, султан дозволил, чтобы Ушурма действовал, для возмущения народов против России, как истинно признанный имам, и отправил ему в подарок часы и курительную трубку».