Юрий Сафронов - Дневник Верховского

13 октября 1901 года Верховский по прошению, поданному 19 марта 1901 года его матерью Ольгой Николаевной на имя «Его Императорского Высочества Главного начальника Военно-учебных заведений» великого князя Константина Константиновича, был переведен в Пажеский ЕИВ корпус. И здесь в ранжирных списках по успеваемости Александр Верховский — всегда первый. Так, при переходе в старший специальный класс весной 1904 года у него средний балл 11,93 при максимальном 12. Лишь по тактике у него было 11 баллов, но 12 баллов не получил ни один из сослуживцев его роты. Никто тогда не мог себе представить, что через двадцать лет А.И. Верховский станет автором лучших в стране учебников по тактике.

После смерти генерал-майора И.П. Верховского опекуном осиротевшего Александра была назначена его мать, которая должна была периодически отчитываться перед С. — Петербургской Дворянской опекой о расходах. Среди полученной Ольгой Николаевной в 1903 году суммы в 328 руб. 1/ 2коп. значились и расходы, связанные с пребыванием ее сына в Пажеском корпусе:

Дано на руки с января по август по 5 руб. в месяц — 40 руб.

Уплата за каску — 25 руб.

Уплата за тесак (6 руб.) и высокие сапоги (14 руб.) — 20 руб. {303} 303 ЦГИА СПб. Ф. 268. Оп. 1. Д. 1958. Л. 78.

К увлечениям пажа Александра можно отнести игру в шахматы, занятия фотографией. В 1897—1898 годах был церковным певчим. Уроки рисования он брал у известного художника Александра Богдановича (Готфридовича) Виллевальде и за успехи был удостоен получения фотографии с автографом этого признанного мастера живописи (л. арх.).

Верховский очень много читал, отдавая приоритет исторической литературе. Ему надолго запомнился многотомный труд И.И. Голикова, первого русского историка, наиболее полно написавшего о жизни и деятельности Петра Великого, которого тщательно изучал А.С. Пушкин при подготовке материалов для своей будущей истории о Петре Первом.

13 августа 1904 года Александр Верховский утвержден фельдфебелем, а 22 августа он был произведен в камер-пажи. Началась его придворная служба.

В воспоминаниях пажей имеются интересные сведения об исключительном служебном положении фельдфебеля Пажеского корпуса, который был своего рода «идол», «бог», на которого все пажи смотрели со страхом, благоговением и восхищением. Когда фельдфебель каждое утро величественно проходил через рекреационные залы младших классов для рапорта директору, игры и шум прекращались. Видимо, такая привычка к дисциплине укоренялась в воспитанниках надолго. Во всяком случае, по семейному преданию, в семье Александра Ивановича «все ходили по струнке».

Звание камер-пажа автоматически давало своему носителю высокую привилегию быть единственным камер-пажом самого государя, а фельдфебель пажеской роты считался старшим среди фельдфебелей всех военных училищ.

В Пажеском корпусе существовал обычай, согласно которому фельдфебелю вручалась шпага, которая переходила ежегодно от фельдфебеля к фельдфебелю с выгравированными на ней фамилиями предыдущих владельцев. Где сегодня та шпага с именем Верховского и других представителей этого привилегированного учебного заведения, давшего России столько выдающихся личностей? Сохранилась ли она для истории, пусть даже и в частной зарубежной коллекции?

Надо полагать, что в рукописный вариант своей книги «На трудном перевале» в 1937 году Александр Иванович (по понятным причинам) никак не мог включить подробные воспоминания о своем пребывании в Пажеском корпусе, придворной службе и отношении к императору. И понятно почему. Эти воспоминания, основанные на «дневниках и записках», сохранившихся у него со времени обучения в корпусе, Верховский начал писать еще в тюрьме, где он находился в заключении в качестве заложника ЧК. Позже, в 1924 году, воспоминания под названием «На переломе жизни» были опубликованы в журнале «Былое» {304} 304 Верховский А.И. На переломе жизни. Воспоминания 1905 года //Былое. 1924. № 27/28. С. 141—169. .

Воспоминания позволяют переосмыслить некоторые устоявшиеся ошибки и заблуждения, сделанные даже выдающимися нашими современниками. Верховский вовсе не был «типичным интеллигентом, забредшим в армию», как полагал А.И. Солженицын. Верховский писал, что попал в военную среду не случайно, а «под влиянием семейных преданий и личных моих предрасположений, военное дело меня тянуло, было мне по душе» {305} 305 Там же. С. 166. .

Верховский не пытался скрыть и многие нелицеприятные факты, с которыми он столкнулся в стенах Пажеского корпуса и которые были ему явно не по душе. Обостренное чувство справедливости было отличительной чертой характера Верховского. Его возмущало отношение пажей, принадлежавших к высшему обществу, к «низшей расе — народу», которое складывалось по примеру «отношения к своему лакею или повару» {306} 306 Там же. С. 146. .

Совершенно особый характер представляло участие пажей (хотя бы и просто в виде статистов) в придворных празднованиях и церемониях. Верховский вспоминал: «Как в волшебной сказке, жизнь переносила нас в совершенно иной мир, совершенно далекий от корпуса, с его монотонным, рутинным обиходом, в обстановку блеска и роскоши, в обстановку, где чувствовалось, был завязан узел всей жизни России, в непосредственную близость царя и всех «великих мира сего», которых мы там видели и слышали» {307} 307 Верховский A.M. Указ. соч. С. 154. ,

Верховский с чувством глубокого почтения отдавал дань деяниям великих соотечественников, чьими трудами создавалось все то великолепие, которое ему посчастливилось созерцать. По его мнению, «каждый участник был невольно поражен грандиозностью картины, которая как-то олицетворяла собой великий масштаб той огромной страны и огромной власти, олицетворением которой являлся император» {308} 308 Там же. С. 155. .

Верховский оставил великолепное описание одного из придворных торжеств: «В ожидании царя все, имеющие «вход ко двору» — придворные дамы и кавалеры, — собирались в залах по старшинству. Особо приближенные имели право входа «за кавалергарды»[часовые кавалергардского полка, стоявшие в дверях зала, предшествовавшие внутренним покоям царя. — A.B.]. При выходе царя все замирало, отвешивая глубокий поклон и, по мере движения царя, присоединялось к шествию. Дамы в старинных русских костюмах с кокошниками на головах, придворные и сенаторы в шитых золотом мундирах красного и черного сукна, масса военных, и по сторонам шествия, сопровождая великих княжен, камер-пажи в ботфортах, лосинах и красных длинных с золотыми галунами кафтанах, помогая великим княгиням в их сложных маневрах с длинным 2-х саженным треном.