Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

2/14 августа 1891. Пятница.

Иванай и Отару.

В Иванае рано Петр Юмура привел к нам Стефана Ваинай (одноглазого, бывшего некогда катихизатором, теперь здешнего чиновника), с женой Меланией, и Лию — мать Иоанна Нономура, катихизатора; из остальных христиан — полицейский, какой–то под влиянием протестантства, ослабевший в вере на службе, — другие два тоже не могли явиться. Приятно было увидеться с Ваинаем, но оставаться долго здесь незачем было, и мы, простившись с христианами и еще с одной женщиной с ребенком, готовящейся к крещению и подоспевшей к прощанью, отправились дальше на том же пароходике — «Гунгёомару» — в восьмом часу утра. — Город Иванай меньше Суду, тоже новый, и по заливу от него налево, также, как и там, виднеются большие рыбацкие селения. Если бы был катихизатор, и здесь бы было дело; Юмура же, имея больше в Суду и Куромацунае, может разве изредка посещать Иванай.

По дороге в Отару хорошая погода дала возможность любоваться гористым и скалистым берегом Эзо. В шестом часу бросили якорь в Отару. Отару — новый, но уже большой город, должно быть, третий после Саппоро и Хакодате. Здесь склад угля, за которым приходят пароходы; отсюда железная дорога в Саппоро. По большой улице много движения, постоянный грохот телег и дилижансов — с упряжью по–русски — с дугой; телеги тоже, кажется, из России заимствованы.

Мы с о. Арсением поместились в японской гостинице, поужинали по–японски, и он пошел найти кого–либо из христиан, чтобы сказать завтра собраться у кого–либо для молитвы и свидания; но вернулся скоро с катихизатором Петром Мацумото, доктором Марком Сибуя и Матфеем Такахаси, бывшим чиновником из Суду. Так как ныне поздно собираться, то условились — завтра в семь часов утра в доме Иоанна Танобе собраться для молитвы и собеседования. Вечером я долго говорил с Павлом Мацумото: совсем опустился человек; лень, упадок духа сказываются в каждой фразе; еще деньги везде тычатся; из–за недостатка денег, мол, ничего не мог сделать; и это при содержании в двенадцать ен и квартире в пять! Не знаю, можно ли его поднять и направить.

3/15 августа 1891. Суббота.

Отару и Саппоро.

В семь часов была назначена молитва, но едва к девяти часам собрались, и то не все. Сидя без дела и ожидая, пока приплетутся братья, как тут можно сохранить ровное и спокойное состояние духа, столь нужное миссионеру! Отслужена была лития, после которой я снял омофор и епитрахиль, ибо не на чем было сесть. Усевшись на полу, я пытался сказать приличное поучение братьям, но потеряно было спокойствие духа; похвалил я братьев за то, что они, будучи доселе рассеяны и не видя священника, не слушая учения и лишенные в Святых Таинствах, тем не менее сохранили христианство в душе, так что при первом зове пастыря (о. Арсения в прошлую поездку) собрались вместе и составили одно стадо, хоть и очень маленькое. Затем очень укорил катихизатора Павла Мацумото, что он не заботился ни на волос доселе о христианах в Отару, и сказал, что отселе этого не будет: катихизатор должен или служить и заботиться обо всех в его приходе, или бросить службу; пусть христиане знают, что, если катихизатор ничего не делает, то не с одобрения Миссии. Слушателей здесь христиане обещают человек десять, поэтому сказано им, что если в Саппоро будет меньше, то Мацумото перейдет сюда приготовить слушателей к крещению, потому, если в Саппоро соберутся слушатели, проповедывать там и так далее, что катихизатор, одним словом, должен неусыпно заботиться не только о христианах, но и о распространении Церкви, только пусть сами христиане помогают ему в этом, как помогали Акила и Прискилла первоначальным проповедникам.

Дома христианские здесь, в Отару, следующие: 1. Иоанна Танабе, который был когда–то в причетнической школе, потом чиновником в Токио и Хокайдо; у него в семье: жена и сын — протестанты, но которых он просит присоединить к православию, жена — тоже просит об том; мать — протестантка; 2. врач Марк Сибуя, когда–то (двадцать лет назад) бежавший из дома в Хакодате учиться вере, но отосланный мною домой: «Приди–де честно, а не беглецом», что он доселе помнит и, по–видимому, ценит; у него жена и две маленьких дочери — христианки; 3. Борис Абе, учившийся в Семинарии, потом служивший военным; ныне здесь полицейским, с женою и дочерью — христианками; 4. Илья, служащий на чугунке слугой и также содержащий лавочку, с дочерью христианкой; 5. Елисей — тоже слуга на железной дороге; 6. Василий Ямада, когда–то на Суругадае, в школе, бывший слугой; 7. фотограф Миура, приживший ребенка со свояченицей (беременная — где–то теперь готовится родить); к сожалению, о. Арсений, по неопытности, разрешил и приобщил его, — между тем, как такими христианами хулится здесь имя Божие — и их нужно бы отлучать на значительное время; жена Миура не хочет слушать учения именно из–за подозрения, что она согрешила с Моисеем Минато, бывшим здешним катихизатором; 9. когда мы посещали христиан, то на дороге нашелся еще один — Иоанн из Оосака. Да, вероятно, найдутся и еще здесь наши христиане.

По окончании собеседования с христианами посещены были их дома (только не Миура, кстати, не пришедший на собрание, а также и Андрей, тоже не бывший). Пошел дождь; улицы Отару растворяло грязью; невозможно было воспользоваться остатком времени, чтобы обозреть город с какой–нибудь возвышенности.

В четыре часа отправились на телегах на станцию чугунки, чтобы отправиться в Саппоро. Целый час пришлось ждать, пока поезд отправится, то есть вместо четырех с половиною часов по расписанию поезд отошел в пять с половиною с лишком. В темень и дождь прибыли в Саппоро, где на станции, однако, ждали собранные братья и сестры. По приезде в дом катихизатора Павла Мацумото, уже в половине девятого часа, отсужена была вечерня, сказано слово на текст: «Мир вам» — слова Спасителя, — о мире с Богом, людьми и своею совестью, данной нам от Спасителя. В половине одиннадцатого браться отпущены, и мы с о. Арсением остались ночевать в церковном доме вместо где–то предназначенной квартиры в гостинице на иностранный лад, где по три ены нужно за день платить.

4/16 августа 1891. Воскресенье.

Саппоро.

Воскресное Богослужение совершается здесь в десять часов утра. Десятка полтора собралось. Отслужили обедницу; пели Мацумото и трое с ним в один голос стройно. Проповедь Мацумото сказал на Евангелие преплохую. Евангелие об умножении хлебов, а он свернул на чудеса вообще, что–де «смеются» язычники над чудесами в Евангелии, и размазывал это широко, и три раза принимался размазывать, а в опровержение язычников не сказал ничего; утверждал, будто Адам мог творить чудеса. Плох он — катихизатор, бездарен, совсем недостаточен, особенно в Саппоро, где много школ и развитой молодежи; один из сей здесь же сидел с нехорошим лицом, совсем сомневающийся, говорят, — а Павел Мацумото ни на волос не способен вывести из религиозных сомнений. Кстати, и жена, у него Марья совсем вялая, прямо видно, нерасчетливая (дал я две ены купить всем нам четверым, мне с о. Арсением и им двоим, обед, сказав что тут же и на ужин, а она на все две ены купила обед только) и не идущая к положению катихизатора; красивая — барыней бы ей быть, дочь Кото, Мацумайского князя, но управляет маленьким хозяйством так, чтобы все выходило хорошо дома и поучительно другим неспособная; ребятишки их — две плаксивые девочки, тоже не красят дом, где молитва и проповедь. Вывести бы его куда в простое место, где он простым, неученым людям мог бы объяснять вероучение — только куда? И кого на его место?