Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

Филипп Узава — человек богатый, по всем признакам искренно благочестивый и радетельный для Церкви, и, несмотря на то, берет содержание от Миссии, слыша постоянные убеждения Миссии японским христианам — поскорей ставить Церковь в материальном отношении на свои ноги. У нас бы такой человек не только сам бы содержался на проповеди, но и содержал бы других, а здесь молотом нельзя прошибить какую–то закоренелую эгоистичность у самых лучших людей! И между тем бонзы Монтосиу сотни тысяч собирают с своих прихожан — там не скупятся. Что это? Скоро ли христианство хоть искру своего действия окажет, видимую искру (незримых душевных движений мы судить не можем)? Печально это!

Местность эта теперь носит название Сукамура: к ней принадлежат четыре деревни, имеющие свои азана: Кабусато, Такамура, Ёкосука и Коося — все лежащие подряд, на пространстве 1 ри — радиуса и на 3 ри кругом. (Это соединение селений в волости — новое распределение, началось, кажется, с 1889 года).

В сумерки сыскался домой Филипп Узава, в восемь часов начали вечерню; поют очень плохо — зря не обращая внимания на ноты, которых не знают. Поучение, перешедшее в наставление завести симбокквай со своими кооги, как в других Церквах, — и рассказано, как вести его. Мужчины тотчас согласились. Женщин всего четыре здесь, но есть две оглашенные, поэтому предложено и женщинам завести свое симбокквай; представлено в примере симбокквай христианок в Нанаебама, около Хакодате, где только 6 взрослых христианок, безграмотных, и, однако же, у них собрания производятся и кооги с помощью катихизатора отлично приготовляются.

10/22 октября 1892. Суббота.

Кабусато.

Утром, с девяти часов, должна была начаться обедница; началась в десять; очень уж в деревнях неаккуратные насчет времени. Пели обедницу и панихиду, так плохо и дико, что совсем расстроили всякое молитвенное расположение. Положительно, нужно воспитать больше учителей пения для рассылки их по провинциальным Церквам. По окончании службы было поучение о необходимости воспитания и поддержания в душе христианской ревности; потом — о помиловании умерших. Черта бесцеремонности в деревнях — зевание во весь рот прямо пред тобой не мало смущает во время речи.

Потом было чтение адресов — от христиан и от учеников духовной школы. Затем пошли в школу, и я проэкзаменовал учеников по Закону Божию: знают на память молитвы и язычники, но читают [?] их, разумеется, механически; читают и несколько объясняют начальное христианское учение (сёдзицуноква) и Православное Исповедание; отвечают на вопросы — в пределах Символа веры по сим книжкам. Что ж, и это хорошо! Хорошо, что человек завел христианскую школу и приручил к ней языческих детей. Дал детям полторы ены на пряники и отправился обедать, ибо был уже час пополудни, но тут потерпел неудачу: поусердствовали и оставили голодным; зарезали курицу, но мясо нельзя было разжевать, целую ри ходили в даль, чтобы купить пуговичного рака, но мясо его подали сырым; велел я дать теплой воды, положил в нее сахару и, прихлебывая сладкой водицы к рису, пообедал, что–то вроде кутьи, — обед вышел хоть куда.

В два часа началась проповедь для язычников; собралось всех с христианами человек 70, и из язычников, как говорил Узава, пришел все народ порядочный. Говорил сначала бывший катихизатор Стефан Исидзука — очень порядочно — о необходимости религии, потом о. Фаддей — о необходимости познать Отца Небесного. Я сказал обычную начальную язычникам. Кончилась проповедь около пяти часов, и под конец ее я чуть не задохся от дыму, нашедшего из кухни; все время проповеди дым глаза ел, в конце же сделался просто невыносимым, но для слушателей, как видно, он был просто не заметен, и признака не было, чтобы он кого–либо обеспокоил, — настоящая здесь деревня! Дай Бог только, чтобы чад душевный благодатию Божиею сдуло с их душ!

Не все, впрочем, здесь малообразованные крестьяне; есть между нашими христианами некто Сократ Хираяма, имеющий дом и землю в 2 ри от Кабусато, и ныне пришедший сюда по случаю моего приезда; это — бывший чиновник Момбусё, человек очень образованный и ученый по–китайски; он также имеет школу, в которой 70 учеников.

Филипп Узава был одним из самых усердных приверженцев бывшего иеромонаха Павла Ниицума. Чрез него Ниицума нашел и сторговал свою землю в Нанае, еще в седьмом месяце, в восьмом же купил ее. Такеда, у которого куплена земля, хороший знакомый Узава. Узава подарил домик Павлу Ниицума, домик этот превезен на купленную землю. Узава доставил ему рабочих обрабатывать землю; один из них и теперь там работает, получая пищу и 5 сен в день. Все это Узава делал, когда был убежден, что сим служит Церкви, ибо Ниицума представляется все хлопочущим об интересах Церкви: завести–де самостоятельную, по содержанию себя средствами, Церковь и школу; сам он имел в виду — заведывать школой в Нанае и в то же время служить по–прежнему в Коодзимаци. Но и тогда Филиппу Узава не все нравилось в Ниицума; так, купив землю за 700 ен, он записал ее купленною за 1000; часто Узава бывал в Нане, чтобы помогать Ниицума, и им, Филиппом, распоряжалась более Марья Изава, чем Ниицума. Получив официальное известие, что Ниицума лишен сана, Филипп тотчас отправился к Ниицума и нашел его вместе с Марьей; стал говорить Марье, что она не должна быть около Ниицума, если неправда, что они виновны; Марья сильно покраснела и промолчала, Ниицума же не изменился в лице: «Чрез два–три года–де все объяснится — не беспокойтесь ныне и не думайте дурно». Но Филипп, убедившись окончательно, что, служа Павлу Ниицума, он служит не Церкви, а ему лично, вернувшись домой, написал ему, что он вперед отказывается ему служить.

Задумал Ниицума купить землю еще в четвертом месяце, в то время, когда жившие у него ученики уличили его в дурных отношениях к Марье и когда школа переведена была от него в Миссию. Тогда он, между прочим, советовался с Николаем Ито, также бывшим его задушевным приверженцем, где бы купить землю: недалеко от Токио, или в Цицибу, или в Симооса? Ито, думая, что Ниицума монастырь хочет основать, посоветовал ему, разумеется, ближе к своей родне, в Симооса, где потом и облюбована земля.

Печальная, истинно плачевная учесть этой личности — Павла Ниицума: был он когда–то лучшим учеником в Катихизаторской школе, потом лучшим из катихизаторов, потом лучшим из священнослужителей. Я мнил его сосудом благодати Божией; он был исцелен когда–то чудесно от болезни его же собственной молитвой и явлением ему Богоматери во сне. Лучшие надежды Японской Церкви покоились на нем. И Мария Изава много лет была образцовой девицей и служительницей дела Божия: образовала и поддерживала отличный хор певчих, заведывала школой, уча в ней сама всем наукам и рукодельям. И вот дьявол искусил их — его это дело, конечно; сблизились до греха, и ныне путаются в сетях вражьих и залезают в грехах все глубже. Хотя бы уже признались, покаялись, обвенчались и жили бы честными частными людьми, но и вида нет покаяния — скрывают и хотят чего–то еще дальше. Господи, обрати их!