Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

3/15 апреля 1898. Великая Пятница.

Службы совершены в полном порядке: Часы с девяти, вечерня с трех, всенощная с шести. Статьи читали отцы Павел Сато и Роман Циба, — по полстатьи первый и второй. Плащаница обнесена вокруг Собора при такой тишине, что ни у кого в руках свеча не загасла. Жать, что христиан мало бывает при всех страстных службах, единственных в году и столь трогательных и назидательных, — не знают еще они всей важности и привлекательности сих служб; священник и катихизаторы должны объяснить им, или лучше привести на службы — по крайней мере — по одному из дома, тогда узнают и оценят они по непосредственному впечатлению и чувству. Впрочем, о. архимандрит Сергий находит, что ныне несравненно больше христиан при службах, чем прежде, когда он был здесь в первый раз.

Был один бонза, которого я сначала принял за несколько помешанного, так как он запел песню почти с первых же слов; потом оказалось, что просто пройдоха, — умный и красноречивый, но ничему не верующий и не могущий, должно быть, веровать. Возвращаясь с формозы, утишил молитвою бурю, трепавшую судно, за что имел даровой проезд, и пять ен получил от благодарных пассажиров, и прочие речи в подобном роде…

4/16 апреля 1898. Великая Суббота.

С девяти часов Литургию совершили о. архимандрит Сергий, о. Андроник и о. Роман Циба. Я сказал поучение.

С двух часов был гром и потом сильный дождь. Впрочем, вечером погода прояснела, лужи, кажется, исчезнут к полночи, и крестный ход вокруг Собора совершить можно. Теперь десять часов вечера; я только что вернулся из Собора, по исповедовавши отцов архимандрита Сергия, Андроника, трех японских священников и двух диаконов, из которых один русский; в доме гул и шум, особенно от детей; в верхней классной семинаристы говорят праздничные речи и показывают священные картины волшебным фонарем под руководством своего «Коочёо» Ивана Акимовича Сенума; толпа сплошною массою заняла комнату; в прочих комнатах тоже много народа.

5/17 апреля 1898.

Светлое Христово Воскресенье.

С двенадцати часов ночи обычная Пасхальная служба. Совершили ее со мною отцы архимандрит Сергий и иеромонах Андроник, Роман Циба и Симеон Юкава, Фаддей Осозава и Федор Мидзуно, диаконы Стефан Кугимия и Яков Мацуда, три иподиакона и прочие. В первый раз, кажется, в Пасху такое большое число служащих; прежде было разбирали священников по ближайшим провинциальным Церквам; ныне только о. Павел Сато отправился совершать Пасхальную службу в своем тощем приходе в Иокохаме. Певчие пели стройно, но медленно; вся служба кончилась в половине четвертого утра; прежде, бывало, отходила скорей. Собор поразительно сиял своим полным освещением. Христиан было много, но не полный Собор. Я роздал, христосуясь с христианами у себя, после службы, больше тысячи яиц, — столько было, стало быть, христиан, кроме школ. Русских и иностранцев никого не было; только после службы нашел я у себя в комнате доктора Рафаила Густавовича Кёбера, бывшего в Церкви в Посольстве, уже разговевшегося там и заехавшего поздравить. — Потом обычные поздравления целый день. После обеда и мы съездили поздравить Посольство, но, когда прибыли туда, в два часа, у них уже готовы были экипажи ехать с поздравлениями к нам; мы, поздравив, поспешили к себе, чтобы принять их, заехав на пути лишь к о. Сергию Глебову, но оставив до завтра предположенный визит Кёберу. Посольские все и были у нас. — Потом, с пяти часов, соборне отслужили мы Пасхальную вечерню. День был наполовину ясный, наполовину хмурый и ветреный, но без дождя. Из провинциальных Церквей (цихоо–кёоквай) было до двадцати пяти прибывших нарочно на праздник, или же случившихся в Токио и пришедших помолиться. Им была отведена отдельная комната в доме для отдыха и ожидания.

6/18 апреля 1898. Понедельник

Светлой Седьмицы.

С семи часов Пасхальная служба — Полунощница, Утреня и Литургия без перерыва. Служили со мной отцы архимандрит Сергий, Андроник и Феодор с диаконом Кугимия. Прочие священники заняты христославленьем в городе. Много приобщено за Литургией. Потом — славленье у меня и у отцов Сергия и Андроника — обоих хоров наших, о. Алексея Савабе с своим хором, который ныне пел так хорошо, что только чис–ленностию отличался от наших; не снимая эпитрахили, о. Алексей прославил еще с хором детей воскресной школы в Коодзимаци; дети пели в один голос и тоже очень стройно. Обычное угощение; много других поздравителей. После обеда мы съездили к господину Кёберу поздравить, но он еще не вернулся из Университета. Затем — до вечера — дружеская беседа нас троих, отчасти прерываемая визитами. Говорили, между прочим, что хорошо бы учредить Миссию в новозанятой с Портом Артуром Манчжурии. Но как сделать это?

7/19 апреля 1898. Вторник

Светлой Седьмицы.

С семи часов такое же богослужение, как вчера, и те же служили, только христиан, кроме учащихся, весьма мало было. По окончании службы церковные старосты, заботящиеся о порядке в Соборе, во время службы, со стороны приходящих, — угощены были чаем, яйцами и куличом. — Потом мы втроем поехали в Иокохаму отдать праздничный визит бывшим у нас в первый день и вчера соотечественникам, и были у консула князя Лобанова, у военного агента генерала Николая Ивановича Янжула, жена которого Марья Николаевна прислала нам к Пасхе такие великолепные куличи собственного печения (один — фута в два вышины, — малороссийская «баба»), и морского агента Ивана Ивановича Чагина. От них заехали на кладбище, помолились за русских, погребенных там и нашли могилы их содержанными в отличном порядке.

8/20 апреля 1898. Среда

Светлой Седьмицы.

Утром мы втроем, — отцы архимандрит Сергий и Андроник и я, — отправились в Тоносава с тем, чтобы им оттуда ехать в Оосака и Кёото, а мне вернуться домой. Цель их поездки: о. Андронику несколько познакомиться с Церковью в Оосака и, если не найдет в себе никаких воспя–щающих мыслей и чувств к поселению там, велеть ремонтировать для себя квартиру в церковном доме; познакомятся они, кстати, и с Церквами в Кёото и Кобе.

Сегодня, по обычаю, Женская школа отправилась гулять в Оодзи; Анна — старуха–начальница — говорила, что ученицы несколько дней умильно посматривают на небо и молят, чтобы погода была сегодня такая, какая им нужна, то есть совсем солнечная и тихая. Кажется, и вымолили.

Отпустивши их, Анна, полубольная, притащилась ко мне с последним номером «Уранисики», обложка которого исписана была карандашом: «прочитайте», говорит, «что здесь написано». Читаю — поношение журналу и запрет вперед присылать его в Семинарию. Я подумал, что это дело начальника в Семинарии, «Коочёо» Сенума, удивился поступку, но, торопясь в дорогу, ничего не мог сделать, кроме — велеть Анне запросить «Коочёо», «за что поносится „Уранисики”? Пусть укажет пункты».