Михаил Армалинский - Аромат грязного белья (сборник)

Что бы это возбуждение значило?

Натура Рона была специально слеплена для его порнокарьеры, ибо с самого юного возраста он научился разделять еблю и любовь (которой он бездетно болел пять раз). Рон утверждает, что никогда не испытывал ревности, когда его возлюбленная еблась с другими мужчинами (он только после каждого ёбаря прочищал шомполом в щёлоке пизду своей возлюбленной, чтобы спермы не осталось). А вот если его возлюбленная нежничала с другим, обнималась, держалась за ручку – тут он бешено ревновал. Да только его возлюбленные не обладали такой способностью разделять секс и любовь и мешали всё в кучу, из которой Рон выбирался в одиночку. Он, оказывается, признаёт «духовную моногамию», но физическая моногамия для него невыносима. Однако проверка духовной моногамности невозможна (иди проверь, что у него/y неё на уме), да и сам Рон не пытается. Наверно, он имеет в виду – не держать других баб за ручку и не целовать в щёчку.

Судя по тому, как либерализируется секс и как порнография проникает во все области жизни, становясь общедоступной и приемлемой (см. с. 457–478 в: Михаил Армалинский. Что может быть лучше? М.: Ладомир, 2012), наука и техника, очевидно, позволят нам победить мораль, делая общедоступной информацию, сохранение которой в тайне является сутью существования морали. Так, преследование порнографии, которое было реально осуществимо для печатной продукции, стало значительно сложнее контролировать с появлением кино-, видеозаписей и практически невозможно – после появления Интернета.

Порноактёры дают нам образец грядущей жизни и общений, когда люди отринут половой стыд, и первое знакомство будет прежде всего сексуальным, а не именным. Обоюдное наслаждение станет веской причиной для продолжения отношений внесексуальных. (А останутся ли такие?) Как мода шла из порно и проституции и подхватывалась mainstream, так и повсеместность секса позаимствуется из порно – идеальной жизни в наслаждениях.

Рон пишет, что не возражает, если на его надгробье будет написано:

Здесь покоится Рон Джереми, парень с большим хуем.

Но он хочет, чтобы там также была ещё сноска, что этот парень умел играть на скрипке. Вот уж где мачизм Рона жухнет, и он начинает напоминать женщину, которой всегда мало страстной ебли, но которая ещё хочет выйти замуж.

А я бы хотел, чтобы на моей могиле было написано только «Михаил Армалинский», но чтобы всякий, прочитав моё имя, испытал неожиданно нагрянувший оргазм.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2007. № 156. Нумерованный список литературы см. в конце исследования; при отсылке на него в скобках указан номер работы или работа и цитируемые страницы.

Про половую жизнь Ницше практически ничего не известно скорее всего потому, что проходила она в такой форме, которая осуществляется в одиночку, без партнёров, каковые могли бы стать историческими доносчиками.

Поэтому в философии Ницше нетрудно узреть оправдание прискорбной формы его сексуального существования, а по этим оправданиям можно догадаться и о самом существовании.

Фрейд отказался посмертно анализировать Ницше из-за недостатка фактов о его сексуальной жизни (3:29). И правильно сделал.

Я же решил поступать неправильно.

А вот духовная половая жизнь Ницше (то есть жизнь сексуальных фантазий) была весьма насыщенной, ибо она до сих пор пылает в его текстах, большинство из которых посвящено эмоционально-логическому уничтожению морали, и прежде всего уничтожению источника этой напасти – христианства.

Однако продолжение существования морали и христианства доказывает, что они основаны не на логике и не на эмоциях, а на чём-то принципиально ином, иначе бы христианство вместе со своей моралью давно рухнуло бы от беспощадных атак Ницше и его предшественников, вроде Вольтера и де Сада.

В одном Ницше оказался безупречно прав, считая христианскую мораль моралью слабых и ничтожных – как мы видим, ислам захватывает и целится уничтожить христианский мир.

Атеизм и антиобщественные взгляды Ницше, при всей их литературной яркости и психологической точности, на практике оказались пшиком – религия и лицемерие процветают, а его наивные и расплывчатые призывы к превращению людей в сверхчеловеков прикарманил Гитлер точно так же, как кабинетный бред Маркса оказался в когтистых лапах Ленина – Сталина. Эта парочка сделала своего сверхчеловека («архичеловека», как сказал бы Ильич), и они оказались успешнее Гитлера прежде всего в том, что гитлеровского «сверхчеловека» в своё время почти уничтожили, а российский «архичеловек» («советский человек») выжил и его потомки населяют Россию.

Родился Фридрих Ницше в 1844 году в маленькой деревушке рядом с Eutzen. (Я тоже живу рядом с городком Eutsen, но в Миннесоте, на чём наше сходство и кончается.) По воспоминаниям Элизабет, Ницшевой сестры, Фридрих начал говорить поздно, в два с половиной года. Но затем рванул – и в четыре уже читал и писал.

Ницше жил в самой гуще христианства: отец – обнемечившийся поляк, пастор-лютеранин, а мать – молоденькая немка. Так что с христианством Ницше был знаком, так сказать, изнутри, что, наверно, помогло образоваться ненависти к этой религии. К тому же Ницше всё себя поляком считал, испытывая ненависть к современной ему немецкой философии.

Отец Ницше умер в страшных мучениях от размягчения мозга, что пытались скрыть от соседей и наворачивали разные истории, чтобы не подумали, что от сифилиса, поскольку именно эту болезнь тогда считали ответственной за размягчение мозга. Одна такая выдуманная история попала в биографию, написанную Галеви (11):

Отец упал, ударился головой о камни и целый год перед смертью провёл в безумии и боли.

Таким образом, репутация папы-попа была сохранена.

Итак, отец Ницше умер в 36 лет от роду, когда Фридриху было всего четыре годика. А на следующий год умер годовалый братец Фридриха. Две смерти в семье не прошли не замеченными для психики мальчика. Оставалась сестра Элизабет двумя годами моложе, которая сыграла огромную роль в судьбе брата, посвятив свою жизнь уходу за обезумевшим под конец жизни Фридрихом и за его литературным наследством. Она создала из Ницше прижизненный, а потом и посмертный культ, одевала его, невменяемого, в белые хламиды и показывала почитателям-посетителям, которые интерпретировали его сумасшедшую отстранённость от мира как позу углублённого в самосозерцание гуру.

В 1934 году Элизабет добилась, что Гитлер трижды посетил созданный ею музей-архив Ницше, сфотографировался почтительно уставимшимся на бюст Ницше и объявил музей-архив центром Национал-Социалистической идеологии.