Игорь Мусский - 100 великих афер

Николай Павленко вел себя с удивительным хладнокровием – даже при объявлении приговора. Все свидетели подтверждали, что и в «служебной» жизни командир отличался редкой выдержкой.

Трибунал Московского военного округа 4 апреля 1955 года приговорил «полковника» Николая Максимовича Павленко к расстрелу с конфискацией лично принадлежащего ему имущества. Остальные подсудимые получили от 5 до 25 лет лишения свободы с конфискацией имущества и лишением наград…

В августе 1955 года смертный приговор Павленко был приведен в исполнение. Так закончилась эпопея мифической воинской части, длившаяся более десяти лет.

«Рубенс филателии» или «убийца филателии». Эти столь разные прозвища получил один и тот же человек. Итальянец Сперати был способным художником, великолепным гравером, знатоком печатной техники, литографом, но прежде всего – гениальным фальсификатором почтовых марок. На родине, в Италии, его звали Джованни Спераччи, а во Франции – Жан де Сперати. Он родился 14 октября 1884 года в итальянском городе Пистоя. Его отец, полковник в отставке, владел небольшой фабрикой. Когда он разорился, Джованни вместе с тремя братьями был вынужден сам зарабатывать себе на хлеб. Один стал военным, другой поступил учеником к фотографу, третий открыл небольшой филателистический журнал «Сан-Марино». Джованни учился технике гравюры, типографскому делу и фотографии в Болонье. Сперати владел бумажной фабрикой, на которой изготовляли не только различные сорта бумаги, но и имитировали старые сорта. Джованни получил подробные сведения по этой части. Затем он вместе с братом-фотографом печатал фотографические и гравированные открытки. Многое Сперати почерпнул у матери Марии и старших братьев Массимо и Мариано, выпускавших марки под вывеской филателистического общества Тосканы. Таким образом, еще в юные годы фальсификатор приобрел необходимые знания и навыки для своего неблаговидного ремесла.

В 1910 году первая подделка Сперати появилась на Берлинском аукционе. Жертвой фальсификатора оказался известный филателист доктор Генрих Кёхлер, ведущий немецкий дилер, владелец солидной фирмы. Обман раскрылся позже, об этом казусе сообщили почти все немецкие газеты.

Перед войной Сперати часто вступал в конфликт с законом – его обвиняли в подделке марок. Он покинул родную Италию, жил в Бельгии и Голландии. Филателистические журналы постоянно предупреждали читателей о распространяемых Джованни (Жаном) Сперати и его братом Мариано опасных подделках.

Переехав во Францию, Сперати поселился в южном городке О-ле-Бон и вскоре увлекся изготовлением копий старых и очень редких марок европейских стран. В этом деле он достиг такого совершенства, что ему мог позавидовать даже прославленный мастер Фурнье. Самые опытные, всемирно известные эксперты не могли разоблачить его подделки и признавали их подлинными марками.

Сперати печатал редкие и дорогие марки, отсылал их авторитетному эксперту. Как правило, марки ему возвращали с сертификатом подлинности, и Джованни, ставший во Франции Жаном, со спокойной душой выставлял их на аукцион или предлагал дилеру. Ни у кого не возникало и тени сомнения в подлинности марок, предлагаемых Сперати, до тех пор пока обстоятельства не заставили его самого признаться в подделке.

Он распространял марки по почте, а во время фашистской оккупации во Франции проверялись все подозрительные послания. В феврале 1942 года Жан отправил в Португалию очередную партию своего товара. На конверте и в сопроводительном письме Сперати указал, что посылает имитации марок. Однако почтовики, обнаружив восемнадцать старых марок, решили, что их обманывают, чтобы не платить высокую пошлину за вывоз больших ценностей из страны.

Когда инспектор криминальной полиции сообщил Сперати, что в его письме обнаружены редкие почтовые марки, филателист возразил: «Вы ошибаетесь, господин инспектор, отправленные мною марки португальскому другу не представляют никакой ценности. Это не настоящие марки, а сделанные мною копии». Полицейский велел ему не покидать город до особого распоряжения.

Сперати подозревался в контрабанде культурных ценностей. По этой статье ему грозил длительный тюремный срок, в то время как за подделку марок по французским законам полагался лишь небольшой штраф. Сперати настаивал, что между его «марочным творчеством» и работой художника, копирующего в Лувре «Мону Лизу», нет никакой разницы, а если какая-нибудь и есть, то заключается лишь в том, что его имитации гораздо совершеннее.

Полиция отправила коллекцию марок Сперати на экспертизу. Целый месяц специалист Эдмонд Локард изучал не только рисунки марок, но и способ печати, краски, фактуру, бумагу, водяные знаки и перфорацию. Наконец, он пришел к заключению: «Марки подлинные, в отличном состоянии, очень редкие и дорогие». Локард оценил коллекцию в 224 тысячи французских франков.

За первой экспертизой последовали другие. Мнения разделились. Одни специалисты признавали марки настоящими, другие – прекрасной имитацией. Марки Сперати исследовал известный шведский коллекционер Имре Вайда. Он был крайне удивлен, получив сразу десять экземпляров редчайшей шведской марки 1855 года. Речь шла о знаменитой трехскиллинговой марке желтого цвета (вместо зеленого). Единственный известный экземпляр был продан на аукционе за 20 тысяч долларов. Вряд ли Сперати смог раздобыть сразу десять настоящих марок, решил Вайда.

Итак, перехваченные марки оказались фальшивыми. Тем не менее Сперати был арестован, а его коллекция конфискована. Выяснилось, что и раньше филателист высылал за границу крупные партии марок.

Сперати предстал перед парижским судом. В ходе разбирательства обнаружилось, что во французском кодексе слово «филателия» вообще не упомянуто. Что же говорить о положениях, касающихся порядка вывоза за границу поддельных марок. В результате суд приговорил Сперати к одному году тюрьмы и штрафу в размере 10 тыс. франков за попытку нелегального вывоза марок, а также к возмещению ущерба на сумму 300 тыс. франков в пользу Союза филателистических торговцев. В конечном итоге штраф был снижен до символической суммы в 5 тыс. франков.

Джованни Сперати

Жан де Сперати убедился, что его копии неотличимы от оригиналов и с энтузиазмом принялся штамповать новые «редкости». Он никогда не подделывал курсирующие марки, а подделка старых марок во Франции не преследовалась по закону. Теперь он сбывал свой «товар» через сеть мелких посредников.