Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Не слишком жаловавшие Мартьянова советские лермонтоведы, хоть и полностью игнорировали этот упрек, все же не могли не ощущать его справедливости. Потому, читая в работах века минувшего многочисленные описания эпизода с монетой, обязательно встречаешь тут же и неуклюжие попытки оправдать Лермонтова за нарушение воинского долга и офицерской чести. Его стремление избежать предстоящих сражений объясняют протестом против участия в несправедливой войне, которую царизм вел на Кавказе. Желанием полностью отдаться творчеству, что было невозможно в отряде. Надеждой получить отставку. Очередной попыткой бросить вызов судьбе… Кое-кто пытался утверждать, что Лермонтов повернул в Пятигорск с разрешения начальства, но на сей счет не имеется никаких документальных свидетельств.

Между тем в последние годы неожиданно возник еще один предмет спора вокруг воспоминаний Магденко – направление движения и его самого, и Лермонтова со Столыпиным. Откуда и куда все трое ехали? На первый взгляд, вопрос кажется нелепым. Откуда? Конечно же, из Ставрополя. Куда? Лермонтов и Столыпин – в отряд, располагающийся на левом фланге – ведь туда же они получили назначение! Магденко – в Пятигорск, потом в Тифлис – он сам об этом пишет. Этот маршрут, «проложенный» Висковатовым, никто не пытался не только оспорить, но даже проверить, внимательно проанализировав воспоминания уланского ремонтера. А ведь там можно найти очень много противоречий и нестыковок – и с географией Северного Кавказа, и с реалиями тогдашней жизни, и даже со здравым смыслом.

Начнем с того, что Магденко, по его словам, отобедав в гостинице, где встретил Лермонтова, к закату солнца уже въезжал в Георгиевскую крепость. Значит, если бы ехал из Ставрополя, то покрыл за семь-восемь часов, согласно Кавказскому дорожнику, более ста семидесяти верст! Возможно ли такое при тогдашней скорости езды «на почтовых» – десять – двенадцать верст в час? Далее Магденко рассказывает, что по дороге ему пришлось преодолевать многочисленные горки, настолько крутые, что ямщику-осетину (?) приходилось подкладывать под колеса экипажа камни, чтобы дать отдохнуть лошадям. С вершины одной из таких возвышенностей молодой офицер впервые увидел во всей красе цепь Кавказских гор от Эльбруса до Казбека. Но любой проезжающий из Ставрополя в Георгиевск (через села Северное, Сергиевское, Александровское) по дороге, существующей и сегодня, скажет, что и горок таких крутых там практически нет, и цепь снежных вершин ни с одной возвышенности не видна – разве что иногда выглядывает двуглавая вершина Эльбруса. Еще один географический нонсенс: ремонтер, по крайней мере, дважды отмечает, что Лермонтов со Столыпиным едут в «отряд за Лабу». Ну а на любой карте видно, что река Лаба находится к западу от Ставрополя, и ехать к ней нужно в направлении прямо противоположном тому, что ведет к Георгиевской крепости.

В гостинице, где он обедал – единственной в городе (подчеркнем это!), Магденко видит массу раненых офицеров. Это он объясняет недавним взятием аула Дарго, давшим много жертв с российской стороны. Но тут уж его подвела память – перепутал тридцать лет спустя, что взят был в те дни не Дарго, а аул Черкей, штурм которого тоже потребовал немалых жертв. Причем событие это произошло только что. И такое обилие раненых едва ли могло быть быстро переправлено в госпитали Ставрополя, достаточно удаленного от Черкея.

Стоит также обратить внимание и на небольшой дорожный эпизод, подмеченный Магденко. Во время его встречи с Лермонтовым и Столыпиным на промежуточной почтовой станции в комнату вошел только что прискакавший фельдъегерь. Радостно бросившись к нему и, видимо, умаслив служивого, Лермонтов стал потрошить его сумку, надеясь найти письма из Петербурга. Зачем это делать, если фельдъегерь выехал, как и они, из Ставрополя в тот же день, от силы часом-двумя позже?

Все эти несуразности и нестыковки подметил журналист Юрий Беличенко, написавший книгу «Лета Лермонтова» – документальное повествование о биографии великого русского поэта, ее загадках и «темных» местах. Он предложил свою версию вояжа Магденко и его встреч с Лермонтовым. По мнению Беличенко, Лермонтов и Столыпин, выехав из Ставрополя 10 числа, к 15 или 16 мая добрались до отряда. Но аул Черкей, в штурме которого они должны были участвовать, к тому времени был уже взят, и отряд под командованием Граббе возвращался назад.

Симпатизировавший Лермонтову Граббе, считает Беличенко, нашел новое место, где опальному офицеру также была возможность отличиться. Это экспедиционный отряд под командованием генерал-лейтенанта Засса, действовавший за Лабой. Туда, судя по всему, и направил обоих офицеров командующий. Именно «в отряд за Лабу» они и следуют, как и упоминает дважды Магденко. И первая его встреча с поэтом происходит не в Ставрополе, а в Моздоке, куда ремонтер мог приехать по так называемому «кизлярскому тракту» из Астраханских степей, где также можно было с успехом закупать лошадей для полка.

В этом случае исчезают все несуразности. От Моздока до Георгиевска всего 110 верст, которые при хорошей езде можно покрыть за время от обеда до заката солнца. На этом участке пути встречается немало крутых горок, с которых цепь Кавказских гор достаточно хорошо видна. И ямщик-осетин тут вполне к месту. В моздокской гостинице – действительно единственной в городе (в Ставрополе их было тогда уже несколько) – вполне объяснимо большое количество раненных во время штурма Черкея офицеров. И случай с фельдъегерем не вызывает недоумения – ведь из Ставрополя Лермонтов со Столыпиным выехали уже более недели назад – за это время туда вполне могли прибыть письма из России, которые фельдъегерь должен был везти к ним в отряд, о чем Лермонтов договорился со ставропольскими штабными.

Версию Беличенко кое-кто встретил в штыки. Вот лишь один образчик возражения: «Все его построения оказываются надуманными и недостоверными… Если предположить, что Беличенко прав, тогда можно задать вполне законный вопрос: а на чем передвигались Лермонтов и Столыпин? Потому что только на воздухоплавательном аппарате можно было бы совершить такие переезды. А их тогда еще не изобрели». Думается, это автору возражения стоит задать вопрос: на каком аппарате можно преодолеть за семь-восемь часов более 170 верст от Ставрополя до Георгиевска? Заодно и попросить разъяснения насчет других нелепостей, перечисленных выше, да и еще нескольких здесь не упомянутых.

Конечно, версия Беличенко далеко не бесспорна. Есть к ней и вопросы, пока не имеющие ответа. Скажем, почему на подорожной Лермонтова нет других отметок, кроме ставропольской и пятигорской? Почему нет никаких документов, объясняющих отправление обоих офицеров «в отряд за Лабу»? Особенно неясно это в отношении Столыпина, который изначально получил назначение в Нижегородский драгунский полк, действовавший на левом фланге, и должен бы там остаться.