Евгений Беркович - Одиссея Петера Прингсхайма

И все же, если верить Томасу Манну, летом 1917 года Мюнхен был буквально наполнен музыкой, одна оперная премьера сменяла другую, публика осаждала музыкальные театры. Особенно выделяет Манн летнюю премьеру оперы Ганса Пфицнера [10]« Палестрина » в мюнхенском «Принцрегентен-театре» [11].

Принцрегентен-театр

Писатель не скупится на превосходные оценки оперы, которая « в духовном и культурном смысле представляет собой исключительную высокую работу, причем в высшей степени немецкую, нечто из области Фауста-Дюрера, и своей исповедальностью очень точно мне подходит » (стр. 141).

В этом же третьем абзаце письма Томас Манн признается, что он в тот сезон слушал оперу пять раз и написал о ней большую, в двадцать две журнальных страницы, рецензию в « Нойе Рундшау » [12]. Кроме того, очерк о « Палестрине » вошел в книгу Манна « Размышления аполитичного » [13], увидевшую свет в 1918 году. « Да, бедняга, ты это тоже теперь пропустил » (стр. 141), – жалеет Томас шурина, еще не слушавшего оперу Пфицнера и не читавшего журнал « Нойе Рундшау ».

Ганс Пфицнер

Совершенно ясно, что за именами, упомянутыми в третьем абзаце письма, скрыта немалая интрига. Отношения Томаса Манна и Ганса Пфицнера, прошедшие эволюцию от полного идеологического единства до откровенной и непримиримой вражды, заслуживают отдельного серьезного обсуждения, к которому, я надеюсь, мы еще вернемся. Но к судьбе Петера Прингсхайма эта история отношения не имеет.

Томас Манн, «Размышления аполитичного»

Бруно Вальтер, Ганс Пфицнер и Людвиг Киршнер (худ.)

В следующем коротком абзаце Томас Манн упоминает другую оперу, исполнение которой состоялось тем летом в Мюнхене при большом стечении образованной публики. Речь идет об опере « Ланцелот и Елена » композитора Вальтера Курвуазье [14].

Саму оперу писатель в письме Петеру Прингсхайму оценил не очень высоко: « это чистое эпигонство Вагнера, всегда на границе хорошо знакомого, так что в каждый момент думаешь: вот сейчас это, действительно, последует; но вместе с тем все довольно прилично и не без поэзии » (стр. 142).

Сцена из оперы «Ланцелот и Елена» композитора Курвуазье

Пикантность рассказу придает тот факт, что Томас слышал музыкальные фрагменты оперы задолго до премьеры – они раздавались буквально над его головой в то время, когда композитор сочинял эту музыку: Вальтер Курвуазье жил в том же доме, что и Манны, только этажом выше.

Томас охотно делится с Петером разными милыми житейскими мелочами, обсуждая, например, какая из дочерей профессора Тирша [15]– «с» или «без» – написала либретто оперы « Ланцелот и Елена ». Дело в том, что у знаменитого мюнхенского архитектора Фридриха Тирша было две дочери, одна из которых имела сына. « Я склонен верить, что «без» » (стр. 142), – с серьезным видом замечает писатель.

В этом отрывке тоже можно увидеть следы отдельной истории, рассказывающей обо всех трех местах в Мюнхене, где проживали Томас и Катя с детьми.

После переезда из Любека в Мюнхен в апреле 1894 года и до женитьбы на Кате Прингсхайм в феврале 1905 года Томас сменил десять квартир. В некоторых он жил пару месяцев, в других задерживался на пару лет. Как правило, это были скромные жилища, соответствующие небольшим доходам начинающего литератора. Но после того как автор романа « Будденброки » стал известным писателем и добился руки Кати, дочери университетского профессора математики Альфреда Прингсхайма, положение изменилось. Отец Кати – один из богатейших людей Баварии, коллекционер и истинный ценитель искусства – не мог позволить, чтобы его безгранично любимая дочь сменила дворец на Арсиштрассе (Arcisstraße) 12 на какую-то хижину.

Вилла Прингсхаймов на Арсиштрассе 12, внешний вид и музыкальный зал

Сразу после возвращения из свадебного путешествия 23 февраля 1905 года Томас и Катя въехали в новую квартиру на улице Франца Иосифа (Franz-Josef-Straße) 2/III. Альфред Прингсхайм обставил ее по своему вкусу дорогой антикварной мебелью, так что Томас из своей холостяцкой квартиры взял с собой только три любимых кресла в стиле ампир.

В квартире на улице Франца Иосифа родились четверо детей Маннов: Эрика (1905), Клаус (1906), Голо (1909) и Моника (1910). С годами квартира, которая матери Томаса Юлии Манн вначале показалась « прекрасной и большой », стала явно мала для такого семейства. Поэтому в октябре 1910 года семья Манн въехала в более просторную, занимавшую целый этаж, квартиру по адресу Мауеркирхерштрассе (Mauerkircherstraße) 13/II в районе Герцогпарка, где незадолго до этого началось массовое строительство жилых домов и вил для состоятельных горожан. Именно в этом доме соседом Маннов стал композитор Вальтер Курвуазье.

Дом на Пошингерштрассе 1

Но скоро и это жилище, хоть и составленное из двух квартир с двумя независимыми входами, перестало соответствовать общественному положению писателя, чья слава и состояние росли год от года. Томас и Катя решили строить собственный дом, и уже осенью 1911 года стали подыскивать подходящий участок в полюбившемся Герцогпарке. Дом по специальному проекту строился долго, но все же в январе 1914 года все семейство переехало в представительную трехэтажную виллу по адресу Пошингерштрассе (Poschingerstraße) 1.