Евгений Беркович - Одиссея Петера Прингсхайма

В середине сентября 1940 года Агнес Майер предложила еще один путь, как спасти Голо из лагеря во Франции. В письме от 16 сентября, адресованном Кате Манн, Агнес сообщает:

« …думается, что самым лучшим для меня было бы получить для Голо реальный контракт преподавателя истории в американском университете. Так как в качестве единственного места, где я, возможно, могу это сделать, выступает мой собственный колледж, я буду в среду консультироваться с нашими университетскими властями, чтобы понять, готовы ли они обойти формальности, давая Голо работу в такое позднее время, чтобы вытащить его из Франции. Если я буду настаивать на контракте, то, думаю, они сделают это для меня, и неважно, полностью ли выполнит Голо контракт, когда окажется тут, или нет. Как только контракт будет подписан, Государственный департамент вступит в это дело еще раз » [177].

Идея Агнес очень понравилась Кате, и она в тот же день, 16 сентября 1940 года, отправила госпоже Майер телеграмму с последним адресом Голо во Франции. Более подробно Катя высказалась в письме Агнес от 18 сентября:

« Это хорошая мысль, организовать для Голо вызов от одного из университетов. Правда, доктор Джонсон из Нью-Йоркской школы социальных исследований уже пригласил Голо стать доцентом в его институте, но я не уверена, что это зачтется как настоящее назначение, и подобное в Вашем колледже могло бы, в конце концов, стать более действенным, так как Вы же связаны с Государственным департаментом, который, если он сочтет назначение серьезным, будет содействовать в выдаче французской выездной визы. Получение такой визы кажется вещью совершенно невозможной. Всем беженцам, которые до сего дня оттуда вырвались, среди которых, например, Фриц фон Унру [178] , Леопольд Шварцшильд [179], издатель «Нового дневника», и различные другие наши знакомые, удалось нелегально перейти французскую границу, и мы все время думали, что Голо тоже попытается это сделать. Но до сего дня у нас нет никакой информации ни о нем, ни о Генрихе Манне. Так и мой брат Петер Прингсхайм, бывший ранее профессором физики в Берлине, а потом в Брюсселе, находится все еще в Южной Франции, где он интернирован в каком-то концентрационном лагере, куда его заключили из Бельгии как немца. У него есть вызов в Беркли, блестящие рекомендации американских коллег, Эйнштейна и Джеймса Франка, но вытащить его оттуда представляется совершенно безнадежным делом » [180].

К счастью, ситуация с Маннами во Франции через два дня благополучно разрешилась: утром 20 сентября в Брентвуд неожиданно пришла телеграмма из Лиссабона. В ней сообщалось, что Голо и Генрих уже ждут там корабль для отправления в Америку. « Радость и удовлетворение », – отметил Томас Манн в тот же день в дневнике [181].

Контракты с университетами не пригодились – зато сработали другие связи неутомимой Агнес Майер. Ее хороший знакомый граф Рене де Шамбрен (Rene de Chambrun), адвокат, крестный сын маршала Петена и зять Пьера Лаваля [182], в середине августа возвращался из Нью-Йорка во Францию. Агнес передала ему документы на Голо и просила содействовать его освобождению. В письме Томасу Манну от 10 августа она выражает уверенность, что все скоро уладится [183]. Интуиция ее не подвела, получилось так, как она обещала.

Однако освободиться из концлагеря было только половиной дела. Главной задачей оставалось выбраться из Франции и добраться до Америки. И в этом Голо Манну и его дяде, а также тысячам других беженцев, оказавшимся во французской ловушке, помог американский журналист, выполнявший в Марселе гуманитарную миссию, Вариан Фрай [184], которого Генрих Манн называет в своих воспоминаниях « храбрым унитарианцем » [185].

Его направил во Францию Чрезвычайный комитет спасения, действующий в тесном взаимодействии с Унитарианским исполнительным комитетом. Задачей Фрая было найти и отправить в безопасное место около двух сотен интеллектуалов-антифашистов. Оказавшись в Марселе и оценив размер бедствия, Фрай взялся за более глобальную задачу – в общей сложности ему удалось спасти от двух до четырех тысяч человек, которых ожидала во Франции неминуемая гибель. Среди них писатель Леон Фейхтвангер, философ Ханна Арендт, художник Марк Шагал… За эти подвиги Фрай был единственным из американцев удостоен от Израиля звания Праведник народов мира.

Вариан Фрай

В зависимости от конкретных обстоятельств Фрай подбирал для каждого своего подопечного тот или иной способ выбраться из зоны Виши. Для группы, в которую входили Голо и писатели Генрих Манн и Франц Верфель [186] со своими женами, Фрай выбрал нелегальный переход границы между Францией и Испанией. Путь через Пиренеи оказался нелегким для тучного Верфеля и уже немолодого, почти семидесятилетнего Манна. В своих воспоминаниях Генрих так описывает свои мучения: « Вскоре тропинка потерялась в зарослях. Мы должны были каким-то чутьем прокладывать путь от одного валуна до другого. Мы напоминали горных коз, которые обычно тут обитают.

Сегодня, в воскресенье, они остались дома, а передвигались только мы » [187].

Если бы не помощь племянника, неизвестно, добрались бы они до цели. Генрих с благодарностью вспоминал поддержку Голо: « Подъем по козлиным тропам оставил много горестных воспоминаний, он нас физически вымотал. Я последние десятилетия не поднимался ни на какую приличную гору, был неловок и немолод: часто падал на колючки… Много раз племянник поддерживал меня, после чего помогал моей жене, которой тоже доставалось. Он то выбирал крутой короткий путь, то возвращался назад, если мы расстроенные сидели на каком-то камне. Он не терял нас, часто трижды повторяя один и тот же отрезок пути » [188].

Все испытания группа, в конце концов, преодолела и благополучно добралась до Лиссабона, откуда отправлялись корабли в Америку.

Томас Манн и Катя специально приехали в Нью-Йорк, чтобы 13 октября 1940 года встретить греческий корабль « Новая Эллада » со спасенными беженцами на борту. Помимо Генриха Манна с женой и Голо, на американскую землю ступили Альфред Дёблин [189], Леонгард Франк [190], Франц [191]и Альма [192] Верфель, а также другие известные писатели и деятели культуры… Вместе с родителями их встречал в Нью-Йорке и Клаус Манн, оставивший об этой встрече воспоминания в книге « Поворотный пункт »:

« Почти все беженцы внешне в хорошей форме, отдохнувшие и загоревшие во время долгого путешествия по морю. Только госпожа Альма несколько поникла, но выглядит точно как свергнутая королева [193]. Вообще, на ее долю кое-что выпало. Каждый несет в себе свою кошмарную историю. На ланче в отеле «Бедфорд» выступали родители, Гумперт [194], Аннемари Ш. [195], а также Генрих, который говорил о ночном побеге через французско-испанскую границу. Крутая горная тропа, по которой приходилось карабкаться, была предназначена для коз, а не для писателя зрелого возраста, как с мягким юмором сообщил рассказчик » [196].