Игорь Соркин - Воздушный витязь

Черный бородач принял вызов, снова встал на дыбы и бросился на противника. Но тот успел ловко схватить козла за рога. Оба напряглись, в борении. Но прошла минута-другая, и козел свалился на землю, а победитель сел на него верхом.

— Молодец, служивый, — похвалил солдата поручик, — ловко ты его приземлил. Теперь поддай озорнику, чтоб духу его здесь не было.

— Рады стараться, вашбродь.

В этот момент к месту происшествия подбежала пожилая крестьянка из деревни, на глазах слезы, всхлипывает.

— Солдатики, дорогие, не убивайте моего Митеньку. Он у меня, вестимо, озорник, драчун, а хороший, Я его привяжу, непутевого, привяжу…

— Ладно, — разрешил Евграф Николаевич, — берите своего Митеньку. И чтобы он здесь больше не появлялся!

Крестьянка, кланяясь, увела козла. Солдаты, отсмеявшись, снова принялись за работу.

У поручика Крутеня забот прибавилось. Он назначен старшим офицером отряда и активно помогает командиру организовать службу, а главное, наладить боевую работу. Весной немецкая авиация, конечно, станет действовать активнее, чаще совершать налеты. Маленький армейский авиационный отряд обязан противостоять численно превосходящему противнику. Каждый боевой вылет должен быть весомым.

Ранним весенним утром Крутень вылетает с Казаковым на разведку. Словно чуяло сердце пилота, что немцы попытаются в этот день совершить налет на города в нашем тылу. Они тут как тут. Пять "альбатросов" тянутся к Гродиску, явно с намерением бомбить. Надо помешать им во что бы то ни стало. Крутень направляет свой "вуазен" наперерез противнику. Казаков издалека посылает заградительные очереди из пулемета. Видно, как от вражеских самолетов отрываются продолговатые черные бомбы и мчатся к земле. "Догнать бы, настичь германцев! — скрипит зубами от ярости Евграф Николаевич. — Сбить хотя бы одного". Да где там, скорость "вуазена" значительно меньше, чем у "альбатроса", "фоккера", "таубе". Немецкие летчики знают это и потому не особенно боятся русских пилотов. И все же, увидев приближающийся "вуазен", они действуют неуверенно. Из двадцати сброшенных ими бомб почти ни одна не достигла намеченной цели.

Мрачный, погруженный в невеселые думы возвратился поручик Евграф Николаевич на аэродром. Одна мысль преследовала его: чтобы успешно уничтожать вражеские аэропланы повсюду, пресекать попытки противника вести разведку и бомбить наши тылы, нужны легкие, скоростные самолеты. Но где взять такие машины?

На аэродроме ждал сюрприз: в отряд пожаловал сам командующий 2-й армией генерал от инфантерия Смирнов в сопровождении членов американской военной миссии.

Поручик спешит представиться начальству.

— Ваше превосходительство, старший офицер второго авиационного отряда военный летчик Крутень возвратился из разведывательного полета.

— Здравствуйте, поручик!

Командующий армией протягивает для пожатия руку и, обращаясь к союзникам, говорит:

— Это один из самых доблестных русских авиаторов Евграф Николаевич Крутень. Отменный разведчик, доставляет ценнейшие сведения.

Американцам переводят. Они улыбаются и тоже пожимают руки летчику. Слышатся знаменитые "о’кей" и "вэри вэлл". Засыпают летчика вопросами: давно ли он стал авиатором? женат ли? есть ли бэби? какой урон нанес немцам?

— Так что же вы привезли сегодня из разведки? — спрашивает командующий.

— Немцы бросали бомбы на Гродиск. Мы с наблюдателем Казаковым пытались настичь их, но не смогли — наши аэропланы слабоваты.

— Обнаглели, до крайней степени обнаглели немцы! — возмущается генерал. — Вот и на фронтовые госпитали налетают, на санитарные поезда. Видят красные кресты, а все равно бомбят. Наши раненые, сестры милосердия гибнут. Надо задать врагу перцу. Что предлагаете, господин Крутень?

— Есть у меня задумка, — Евграф Николаевич хмурит брови. Лицо выражает решимость. — Ответить немцам таким же манером, не откладывая на завтра. Сегодня вечером, как только станет темно, полететь всеми экипажами и разбомбить это чертово логово. Я имею в виду аэродром и тылы противника.

Командующий армией задумывается, а потом решительно взмахивает кулаком.

— План дерзкий и верный. Одобряю. Готовьтесь, выполняйте.

— Слушаюсь! — вытягивается в струнку Крутень.

Целый день Евграф Николаевич у самолетов, следит за подготовкой двух "вуазенов" и одного "морана" к ночному рейду. Он обращается к механикам и мотористам:

— Не подведите, братцы. Чтоб было все честь по чести. Сами понимаете, как важен этот полет.

— Постараемся, ваше благородие, не подведем, — отвечает за всех механик Степанов. Уж очень по душе солдату молодой командир — решительный, смелый, сам хорошо разбирающийся в технике. Степанов чуть не вдвое старше поручика и нередко хочется ему тепло сказать командиру "сынок", но солдатское положение не разрешает. Остается холодное, чуждое слуху "ваше благородие".

Собрав летчиков и наблюдателей, старший офицер отряда убежденно говорит:

— Ночного группового полета а природе еще не было, знаю. Но надо кому-то начинать. У каждого из вас есть опыт полетов ночью, стало быть, можно рассчитывать на успех.

Он разворачивает карту и лист кальки, на котором нанесена схема движения самолетов, и поясняет:

— Идем строем. Впереди — мой "вуазен", сзади-слева — штабс-капитан Грезо, справа — мосье Пуарз. Цель — немецкий аэродром в Санниках, там густо расположены палатки с самолетами. Ориентир — река Бзура, по берегам замечено скопление обозов и биваков противника, цепи окопов.

Офицеры внимательно слушают.

— Взлетаем одновременно, — продолжает Крутень, проводя рукой по схеме. — Ночь будет лунная, ясная. Конечно, господа, нужна дистанция, чтобы не напороться друг на друга. Думаю, шагов пятнадцать — двадцать. Этого достаточно? Как вы думаете?

Летчики согласно кивают.

— Тогда передохните и готовьтесь. Еще и еще раз проштудируйте маршрут, изучите ориентиры. Проверьте, чтобы бомбы были подвешены надежным образом.

…В сумерках на аэродром выходит, накинув на плечи шинель, командующий 2-й армией Смирнов. Его окружают американцы, адъютант, начальник разведотдела. Генерал озабоченно смотрит на часы, потом на темнеющее небо, произносит:

— Пора бы им взлететь, господа. А?

— Сейчас взлетят, ваше превосходительство, — уверяет начальник разведотдела. — Экипажи отменно подготовились, я проверял.

— Так, так… Подождем их возвращения. Ведь важен результат, господа…

В наступившей темноте одновременно начинают работать моторы самолетов. Вращаются винты, пахнет отработанным бензином. Солдаты едва удерживают аэропланы. По условленному сигналу люди выпускают из рук крылья самолетов, и машины одновременно устремляются вперед, уходят в темное небо, обозначая путь искрами от моторов.