Игорь Соркин - Воздушный витязь

Близится день решительных действий Юго-Западного фронта, так долго готовившегося наступления русских войск.

Евграф Николаевич весь в заботах о своей авиационной группе, в собственных вылетах. Напряжение — огромное, но молодой организм крепок, привык к невзгодам. За командиром тянутся подчиненные. Крутень не говорит им красивых, пышных фраз о долге, о необходимости мстить "кровожадному и ненавистному врагу". Суровое противостояние противнику стало смыслом их трудной, полной лишений фронтовой жизни.

Истребительные отряды несут потери. Гибнут летчики, выходят из строя самолеты. На смену им присылают новых бойцов, новые аэропланы. В авиагруппе появляются, кроме французских аппаратов, отечественные: "Сикорский-16", "Моска-Быстрицкий". Крутень с горечью думает о том, что если бы раньше, в начале воины, нет, даже до войны, военное руководство сделало бы ставку на отечественные самолеты и моторы, насколько успешнее можно было бы воевать. Дорого обошлась военной авиации России ориентировка верхов на иностранную технику. Но так или иначе, надо переучивать пилота на новые машины. Почти каждый прибывающий самолет Евграф Николаевич сам опробывает и дает ему оценку.

В один из последних майских дней командир авиагруппы вызвал к себе в штаб командиров отрядов. Обсуждался вопрос о том, как быстрее вводить в строй молодых, вновь прибывших летчиков взамен погибших и раненых. Крутень внимательно выслушал помощников, сам изложил свои мысли. У него нет командирской спесивости, как бывает у некоторых воинских начальников, предпочитающих лишь строгие приказы. Командир авиагруппы любит советоваться с соратниками, не считая, что от этого пошатнется его авторитет. Такая особенность капитана Крутеня по душе командирам отрядов, они чувствуют себя легко и свободно в его присутствии.

— Евграф Николаевич, — обратился к нему Свешников, — расскажите, пожалуйста, о вашем последнем бое, когда вы ссадили два немецких самолета кряду.

— Со всеми подробностями, пожалуйста, — добавил поручик Кежун. — Случай-то это небывалый, всему фронту на диво.

Капитан Крутень хотел было отвергнуть просьбу сослуживцев, он не любил рассказывать о своих победах, но, увидев крайнюю заинтересованность на лицах летчиков, решил удовлетворить их любопытство.

— Вы заставляете меня хвастать, друзья, — начал он. — Не хочу походить на барона Мюнхгаузена. Поэтому давайте лучше вместе разберем такую ситуацию. Вы вылетели в восемь ноль-ноль в район патрулирования. Высота — три тысячи метров. Солнце уже высоко, оно сзади и сбоку. Небо чистое, только по краям, над горизонтом, груды облаков. Ваши действия?

Раздаются голоса:

— Осматриваться вокруг, нет ли поблизости немца;

— Искать противника, искать!

— Подойти поближе к линии фронта.

— Ждать, менять высоту!

Капитан Крутень подытоживает:

— Все правильно, так я и сделал. Но вот с территории противника летит "фоккер". Вы узнаете его по очертаниям, хорошо знакомым каждому. Летит на той высоте, что и вы, разве что немного ниже. Что будете делать?

Опять наперебой звучат голоса летчиков:

— Атаковать, немедленно атаковать, не дать германцу опомниться.

— Быстро набрать высоту и оттуда хлобыстнуть из пулемета.

— Спикировать и пощупать у "фоккера" брюхо парой метких очередей, оно у него уязвимое.

Евграф Николаевич обводит глазами соратников:

— Конечно, каждый по-своему поступает, но от тактических приемов нельзя отмахиваться. Я прежде всего пытался разгадать, какие у противника намерения. Разведка? Желание сбить для счета русский аппарат? Осмотреть воздушное пространство, чтобы потом привести корректировщика артиллерии? Летел он уверенно, по всему было видно, что это не простой пилот, может быть, ас, с ним надо быть поосторожней. Решил: пусть поглубже втянется на нашу территорию, там посмотрим. Набираю высоту, чтобы оттуда начать атаку, вонзиться в противника. Видит ли он меня? Как дальше стали бы вы действовать?

— Начинать атаку, чтобы солнце было за твоей спиной, а немцу слепило очи.

— Вцепиться в "фоккера" зубами и не упускать его.

— Опережать противника, он же будет сопротивляться.

Крутень останавливает пилотов жестом руки:

— Начну с последней реплики. Пилот "фоккера" не только сопротивлялся, он сам нападал, и приходилось маневрировать, чтобы не попасть ему на мушку.

— А что вы предприняли, господин капитан? — задал вопрос один из командиров отряда.

— После моей первой атаки сверху германец ушел переворотом через крыло и, выполнив крутой вираж, открыл по мне огонь. Противник оказался достойный, довольно хладнокровный и не трусливый. Кстати, я так увлекся атакой сверху, что чуть не налетел на "фоккер". Было бы два гроба.

— А дальше, что же дальше?

— Первая атака сверху не удалась, немца не сбил, а он стал тянуть на свою территорию. Как бы вы поступили дальше?

— Снова атаковать.

— Не дать уйти крестоносцу, бить его.

— Все так. Злость меня взяла. Неужели враг уйдет безнаказанно?! Выбрал момент для атаки, теперь уже снизу. Подвел "ньюпор" на короткую дистанцию, прицелился, застрочил из пулемета, стараясь попасть в мотор. Кажется, атака удалась. "Фоккер" начал шататься, значит, пули попали в уязвимое место. Добивать его или заставить приземлиться у нас в тылу?

— Доконать, доконать, чтобы горел на земле!

— Лучше посадить — как-никак трофей.

— Да, так я и поступил. Прижал немца сверху, заставил повернуть на восток. Видимо, он боялся тарана и поспешно приземлился. А я сел рядом с ним. Ну вот, друзья, мы с вами и одержали победу. По вашим репликам видно, что и вы сделали бы то же, что сделал я.

— Ну а летчик? Кто он таков? — полюбопытствовал кто-то.

— Летчик оказался лейтенантом. Показал мне пробитый бензобак, поврежденный мотор, он боялся пожара или взрыва.

— Ну а второй "фоккер"?

— Со вторым почти такая же история. Стоит ли рассказывать? А то получится, как в русской былине: одним махом семерых побивахом.

— Нам интересно знать.

— Продолжайте.

— Ну ладно, — согласился Крутень. — Удивительные реши случаются на фронте, никогда не знаешь, что произойдет через несколько минут, через час. Пока допрашивал пленного, в небе появился еще один "фоккер". Кружит над местом, где я приземлился, то снижается, то уходит в высоту, делает перевороты, петли, будто вызывает на бой. Какое решение приняли бы вы в такой ситуации?

— Тут надо подумать, — высказался один из командиров отряда. — Бензина в баке уже мало, патронов тоже. Стоит ли рисковать, снова ввязываться в драку?

— Риск, говорят, благородное дело, — заметил другой. — Ну мы то знаем, что Евграф Николаевич принял вызов немца.

— Да, я поднялся на своем "ньюпоре" навстречу гостю. Очень уж хотелось наказать чужеземца. О том, что бензина и патронов у меня поубавилось, не думал. Решил: буду драться до последнего. Набрал высоту. Немец сделал вид, что уходит, но тут же развернулся и направил "фоккер" на меня, стреляй грассирующими пулями. Однако дистанция велика, попадание почти невозможно. Я атаковал сверху, дал две короткие, очереди — берег патроны. Немец сразу потерял высоту, ушел в сторону и — стреляет, стреляет. Маневренность у противника хорошая, ничего не скажешь. Крепкий орешек попался. Стал пытаться зайти мне в хвост…