Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Кёотские христиане на свой счет устроили прогулку всем катихизаторам и певчим: запасшись ящиками с обедом (бентоо), отправились по железной дороге в Камеока, оттуда на лодках, по быстрому течению реки, спустились в Кёото до Арасияма, и гуляли по берегу. Говорят, было очень весело; пели молитвы и народный гимн.

Мы с о. Симеоном посетили архитектора Мацумура, которого, впрочем, не застали дома; заехали по дороге к о. Иоанну Оно, который, служа в Оосака и имея там прекрасное помещение в церковном доме, находит еще нужным иметь квартиру в Кёото — «для здоровья–де» (правильнее — для лени и барства).

Так как в Токио мне прислан был из казенного комитета билет на осмотр Оосакской выставки и вместе Императорских дворцов в Кёото и других местах; то, пользуясь этим и имея свободное время, мы с о. Мии отправились смотреть дворцы. Но в «Госё» не пустили — еще не успели убрать после отъезда Императора. «Нидзёо–рикиу» осмотрели — великолепные палаты, которые строил Хидеёси, достроил Иеясу, и в котором имели временное пребывание сёогуны, когда из Иедо приезжали в Кёото. Резьба, картины, позолота, лакировка, грандиозность аппартаментов — все чисто царское. Наглядное свидетельство величия сёогунов.

Поехали за город взглянуть на «Кацура–рикиу» — дворец в другом роде, отличающийся скромностью и простотою, как и подобало местам резиденций Микадо в период процветания сёогунской власти. Но сад с озером здесь прелестный.

Вечером, с семи часов, в Храме была проповедь. Слушателей собралось человек до ста. Говорил сначала молодой проповедник из Вакаяма, Тимофей Ирино, и говорил именно так, как не следует: целый час твердил о «Ямато тамасии», что, мол, гордиться ею не должно, что и у других народов есть своя «Ямато тамасии», что она имеет недостатки и прочее все в том же роде; через каждые два–три слова «Ямато тамасии» летела у него с языка. Я потерял всякое терпение слушать эту болтовню, могущую только раздражать слушателей, так как он в глаза ругал их, и два раза посылал о. Мии тихонько остановить его, но поток еще долго лился. Зато потом, когда вышли из Церкви, я пред всеми катихизаторами сделал ему выговор. После него говорили Петр Исикава и Василий Таде — более содержательно и полезно, но у первого слишком длинны были подобия, второй уклонялся в стороны, например, в излишне многословный разбор возражений, вроде «зачем нам проповедь из России» и подобное. В заключение о. Петр Сибаяма, священник из Нагоя, протанцевал словом и руками (иначе не могу выразиться) — так он живо и манерно лил свою речь и так быстро жестикулировал руками. Слушатели едва ли уловили смысл говоренного им — слишком уж быстро и безостановочно все лилось. Ему я тоже сделал после замечание, чтобы «говорил проповедь не как внушает ему очень подвижная и живая его натура, а как требует польза слушателей; иначе вотще пропадает его же труд». Проповедь его сегодня была очень содержательна, а из нее едва ли малая крупица запала в понимание слушателей… Мое имя как проповедника не стояло сегодня на выставленных на улице крупных объявлениях о проповеди; но жаль мне стало слушателей — с таким вниманием они битых два часа сидели и слушали или малополезное, или малопонятное для них. Потому, когда кончил о. Сибаяма, я стал у стола и тоже произнес проповедь, стараясь как можно быть понятней и полезней слушающим. Еще час просидели они с неразвлекаемым вниманием. Я начал словами: «Отец Небесный невидимым прикосновением тронул ваши сердца и побудил прийти сюда». Кончил словами: «Итак, дорожите любовным зовом Отца Небесного; не перестаньте приходить сюда за полным познанием Его Воли и озарением ваших душ Его Благодатию». Между слушателями были богатые купцы, учителя школ и врачи.

Так как мне завтра утром нужно отправиться в Оосака и оттуда вечером в Токио, то, вышедши из Церкви после разговора с проповедниками и священниками, я попрощался со всеми ими. Большая часть их, впрочем, равно как почти все христиане, разошлась еще раньше.

30 апреля/13 мая 1903. Среда.

Из Кёото в Оосака, оттуда в путь в Токио.

Возблагодаривши Бога за такое благоуспешное и радостное освящение Храма, помолившись еще раз в нем и простившись со всеми, я отправился, в сопровождении о. Симеона Мии, в восьмом часу утра на станцию и оттуда с первым случившимся поездом в Оосака. Там, оставивши чемодан в церковном доме и переодевшись, мы отправились прежде всего посетить лежащего в больнице о. Павла Косуги. Видимо, злая чахотка доедает его, едва ли долго проживет. Утешив его, насколько возможно, мы отправились затем на Выставку. Погода, так благоприятствовавшая нам, пока мы совершали дело Божие, к мирскому нашему поведению отнеслась сурово: лишь только мы вступили на землю выставки, как пошел дождь и продолжался весь день. Бывший уже на Выставке прежде о. Сергий Судзуки сопровождал нас с о. Мии в качестве руководителя. Кое–что посмотрели в здании производств (коогёо), прошли по машинному зданию, более подробно осмотрели здание искусств, пошли в зверинец посмотреть двух молодых слонов, превосходного льва, страдальчески метавшегося по клетке, львицу, сонно зевающую, тигра, леопардов и прочее; затем уехали в Сакаи, где с большим удовольствием рассматривали живых морских обитателей в превосходно устроенном аквариуме; к сожалению, дождь мешал рассмотреть аквариум наружный. Видели также чучело огромнейшего дельфина в шалаше на берегу моря. Пообедав в гостинице японской пищей и втридорога заплатив за это, мы под неперестающим дождем вернулись домой, в церковный дом; повидавшись здесь с несколькими собравшимися братьями и сестрами, большая часть которых были тоокейские, завернувшие сюда для осмотра выставки, и напившись чаю, мы с о. Мии в сопровождении о. Сергия отправились на станцию железной дороги, откуда скорым поездом в 7 часов 10 минут я отправился в Токио, а о. Мии с следующим поездом должен был отправиться в Кёото, где и сегодняшний вечер в Храме должна производиться проповедь заранее назначенными для того проповедниками.

1/14 мая 1903. Четверг. Токио.

В одиннадцатом часу утра был уже у себя дома на Суругадае. Нашел на столе между другими письмо о. Вениамина вместе со списком церковных вещей, сданных на хранение нагасакскому консулу князю Гагарину, и с подписью князя, что вещи им приняты. Значит, мне остается только послать ему дорожные в Россию.

Послал в банк Мицуи чек на 250 ен в уплату долга в контору сего банка в Кёото и получил мою расписку, уже высланную оттуда.

Пришлось много раз и разным рассказывать об освящении Храма в Кёото, чем все так интересуются и чему радуются.

В мое отсутствие померла и похоронена мать о. Романа Циба, долго лежавшая в постели старушка, о чем, впрочем, я получил телеграмму, будучи в Кёото.