Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Поздравление от Церкви Коодзимаци с о. Алексеем Савабе во главе и угощение оной.

В 2 часа отправился с поздравлением в Посольство. Барон Розен страдает еще больше от ушной болезни, чем я; с повязкой на ушах; рекомендовал мне своего доктора, японца Како, которого ему прислал немецкий доктор Бельц, последняя медицинская авторитетность в Японии.

На вопрос мой: будет ли война с Японией? Барон отвечал выражением негодования на нерешительность нашего Правительства и несообразность слов и дел: «Руководящей головы нет в Петербурге; если бы Александр III был жив, никакой бы этой сумятицы не было», — и так далее. При мне же пришел военный агент полковник Самойлов и стал перечислять барону, какие японские дивизии уже отправлены или готовы к отправлению. Значит, японцы окончательно решились на войну, и они готовы к ней; а у нас в Манчжурии войска совсем мало.

С грустью я оставил барона и пошел посетить других членов Посольства. С негодованием в душе вышел от юного секретаря Арсеньева, так любящего копировать Императора Вильгельма в фабрении своих усов: [1 нрзб] на главной стене в комнате высоко водружена буддийская божница; «я так люблю это», говорит.

— А иконы–то нет у вас? — спрашиваю, не видя нигде оной по стенам.

— Нет, есть, — говорит, — вот она, — и указывает на входную стену; действительно, налево от порога в углу высоко едва видна какая–то крошечная иконка. Так и отпечатался во всем этом интеллигент последней формации, без религии и без здравого смысла, один из захиренных баранов Панургова стада. А еще с такой прямо русской фамилией! Гадко! Сколько он в свою жизнь наложит грязных пятен на русское имя! Какое мерзкое воспитание ныне дают и каких нравственных калек выпускают в жизнь!

Побыл, между прочим, у князей Доде; младший, Стефан, лежит в госпитале Красного Креста; старшего, Луку, застал дома; показывал он свои картины масляными красками; одна, представляющая лес, очень порядочная.

Вернулся с сильною болью в горле, простуженном на днях, так что и ко всенощной должен был не идти.

27 декабря 1903/9 января 1904. Суббота.

Усилившаяся боль в горле помешала идти к обедне, которая была с 8–ми часов. Послал за доктором Како, чтоб начать лечение ушей, если можно их поправить, да кстати и горла. В 4–м часу Како прибыл, осмотрел, испробовал и промыл уши; улучшения, по–видимому, не обещает; говорит: «Косточки (молоток, наковальня, стремя) перестали правильно отправлять свои действия». Горло помазал йодом и прислал полоскательное. Наружу не велел выходить, так и сегодня во всенощной не был, что довольно тягостно.

28 декабря 1903/10 января 1904. Воскресенье.

Опять богослужение без моего участия, что решительно удручает. Одна только выгода этого затворничества: над отчетами можно беспрепятственно работать, а работы еще много — помогать некому.

Во 2–м часу опять был доктор Како, проделал с моими ушами то же, что вчера. Уши мои на этот случай моей жизни я признаю, нимало не колеблясь, ослиными, а обладателя их ослом. В начале девятого месяца, когда началась болезнь, призвать бы врача, и дело было бы упрощено, излечение быстро последовало бы, вероятно. Но я располагал на силы самого организма: исправится–де повреждение взаимным содействием других, здоровых, членов организма. Бывают случаи для сего. Но бывают совсем неподходящие к тому случаи. В моих ушах, как объясняет Како, задержалась вода, проникшая во второе ушное отделение, от холодных обливаний; от этого произошла клейкая материя, слепившая косточки (молоточек, наковальню и прочее), которые перестали потому двигаться свободно; от сего и замедление в восприятии звуков и глухота. Словом, механическая причина. Тотчас бы продуть уши сквозь евстахиеву трубку, пропустив воздух, прочистить среднее ухо, и все бы прошло. Но я — по невежеству и упрямству, свойственным ослу, — предоставил натуре. Натурально и последовала малоподвижность слуховых косточек от склеенности их. Поди, жди теперь, пока размягчится клейкая материя между ними! Да и размягчится ли. Во всяком случае, дело долгого лечения, а успех оного сомнителен. Вперед — и себе, и кому попадутся эти строки — завещеваю при всякой болезни тотчас же стараться понять причину ее и последствия. Есть, конечно, пустячные болезни, которые, по узнании, предоставятся самой природе организма, но большая часть болезней требует искусства врача, к которому и Сам Бог велел нам прибегать, если не хотим казаться глупыми рабами, к каковым я причисляю себя.

Если не мог быть сегодня на богослужении, то тем менее могу быть в Семинарии, хотя горло почти совсем хорошо к вечеру, так как болезнь захвачена в начале. А там с 6–ти часов вечера театр: представят сначала «Демьянову уху» Крылова, потом разыграют гоголевского «Ревизора». Говорят, будто роли хорошо выучили и приготовили. Полезно и в видах изучения русского языка, и в видах занятия гулевых дней не совсем пустым делом. Хотелось бы побыть и развлечься, но отказался за болезнью.

29 декабря 1903/11 января 1904. Понедельник.

30 декабря 1903/12 января 1904. Вторник.

Хандра от болезни, которая не улучшается, а напротив, кашель мучает нестерпимо, и чтение «Известий Восточного Института», присланных из Владивостока в миссийскую библиотеку. Есть интересные статьи о Китае и Японии; видно, что между студентами института, которые пишут статьи, есть даровитые молодые люди.

31 декабря 1903/13 января 1904. Среда

До полудня — писание писем; после — чтение японских писем и поздравлений. Последних в этом году нисколько не меньше, чем прежде бывало. В письмах тоже тревожного ничего нет. Праздники проводили по Церквам как обычно: нигде уменьшения молящихся не было; напротив, многие Церкви хвалятся, что ныне гораздо более молящихся и торжественнее праздновалось.

Церковь в Масуда облюбовала своего катихизатора Илью Накагава в священники вместо умершего о. Павла Кагета и прислала прошение о рукоположении его для них. Отвечено им: «Пусть дождутся Собора, тогда будет определен священник на место умершего. Если же они хотят

Илью Накагава, то пусть до Собора сговорятся с другими Церквами ведения покойного о. Кагета о сем, ибо для одной такой малой Церкви, как в Масуда, священник не может быть поставлен, и пусть приготовят ручательство, что на содержание излюбленного священника будут давать ежемесячно 12 ен, так как Накагава получает от Миссии 18 ен, и больше Миссия ему дать не может; ему же, как многосемейному священнику, нужно в месяц содержания 30 ен». Но, конечно, это только pium disiderium Миссии. Где же это слыхано, чтоб японцы на содержание священника давали 12 ен ежемесячно? 12 сен, пожалуй, еще можно бы.

Ко всенощной доктор меня не пустил, говорит: «Если простуда горла усилится, то и болезнь ушей сделается трудней». Завтра к обедне тоже велел не ходить, а держаться безвыходно теплой комнаты. Плохое окончание года!