Юрий Бурлаков - Папанинская четверка: взлеты и падения

«Сибиряков» вышел из Архангельска 28 июля 1932 года. Миновав остров Диксон, подошли к Северной Земле. Используя карту, составленную санной экспедицией Ушакова-Урванцева, впервые в истории мореплавания обошли этот архипелаг с севера. Капитан возражал, но Шмидт и Визе не могли упустить такого случая.

Вспоминает журналист Б.В. Громов, участник похода на «Сибирякове»:

«Гидробиологи – Л.О. Ретовский и П.П. Ширшов – с головой ушли в ловлю планктона – мельчайших живых организмов, обитающих в воде.

– Для того, чтобы знать, есть ли в этом районе рыба и в каком количестве, говорил Ширшов, демонстрируя едва заметные невооруженному глазу призрачные существа – совсем не нужно её ловить. Достаточно поймать планктон, которым рыба питается, чтобы отметить, выгоден ли этот район для эксплуатации его рыбных богатств». (Громов, 1934).

Из мемуаров В.Ю. Визе:

«Вместе с гидрологами развернули свои работы биолог П.П. Ширшов и геолог В.И. Влодавец. С помощью трала, волочившегося по дну при очень медленном ходе судна, биолог собрал диковинных обитателей морского дна – ежей, звёзд, офиур, раков и множество других. В конусообразную сеть из шёлкового газа, так называемый «цеппелин», ловили планктон – мельчайшие взвешенные в воде организмы». (Визе, 1946).

В море Лаптевых начались осложнения. Пройдя бухту Тикси, пароход приблизился к Чукотке, где попал в ледовую ловушку. Прокладывали путь, взрывая перемычки аммоналом. В районе острова Колючин «Сибиряков» обломал все лопасти на винте. После невероятно тяжёлой перегрузки угля на бак удалось поднять корму над водой и поставить новые лопасти. Но через несколько дней обломился и утонул весь концевой конус гребного вала. Корабль лишился хода, но течение потихоньку потащило его к Берингову проливу. Соорудили временные паруса из трюмных брезентов и смогли выйти в Охотское море. Так завершилась эта экспедиция.

Дальше «Сибиряков» на буксире у траулера «Уссуриец» дошёл до Камчатки, а затем – на ремонт в японский порт Иокогаму. Все члены экипажа и научной группы были награждены орденами Трудового Красного Знамени.

Участие в этой экспедиции изменило жизнь Ширшова. В Токио он встретил Надежду Дмитриевну Теличеву, работавшую в Торгпредстве СССР. Через год она переехала к нему в Ленинград, а ещё через год родилась дочь Лора. Брак с первой женой Ф.Е. Брук распался.

Созданное после похода «Сибирякова» Главное управление Севморпути решило повторить плавание вдоль арктического побережья за одну навигацию, но использовать обычный грузовой, а не ледокольный пароход. Им стал «Челюскин», только что построенный на верфях Копенгагена в Дании. Предполагалось, что в трудных местах ему будет помогать ледокол «Красин». Помимо сквозного плавания, «Челюскин» должен был завезти строителей, продовольствие, топливо и новую смену полярников на остров Врангеля.

Во главе экспедиции вновь стал О.Ю. Шмидт, капитаном В.И. Воронин, старшим радистом Э.Т. Кренкель, гидробиологом П.П. Ширшов. «Челюскин» вышел из Ленинграда 16 июля 1933 года. Простояв несколько дней в Копенгагене для устранения выявленных недостатков, он обогнул Скандинавию и вышел в Баренцево море. В Мурманске на него погрузили снаряжение и отряд строителей для о. Врангеля. За проливом Маточкин Шар столкнулись с первыми льдами, которые преодолели с трудом. Стало ясно, что пароход не приспособлен для работы в ледовых условиях. Были получены первые повреждения в трюме.

Но самый тяжёлый участок экспедиции пришёлся на Чукотское море. 18 сентября пароход был зажат льдами, как и «Сибиряков», в районе острова Колючин. Начался дрейф к Берингову проливу. 10 октября достигли Уэлена, то есть практически выполнили основную задачу рейса. С мачты уже просматривалось свободное ото льдов Охотское море. Но в отличие от прошлого года, на завершающем участке не повезло. «Челюскин» оказался в полосе встречного течения и начался дрейф в обратном направлении (есть предположение, что в это время вблизи Японии произошло подводное землетрясение и волны «цунами» докатились до Берингова пролива).

Стало понятно, что зимовки не миновать. Несколько сильных сжатий окружающих торосов заставили корпус парохода предательски трещать, аварийные группы выгружали на лёд запасы продовольствия и снаряжения; очередное сжатие кончалось и всё приходилось поднимать на борт. Но нет худа без добра. Эти ситуации послужили хорошей тренировкой для экипажа: когда 13 февраля 1934 года льдины разорвали борт судна, и оно стало погружаться, эвакуация прошла быстро и организовано.

П.П. Ширшов позднее рассказывал, как уже на льду он вспомнил, что забыл в каюте свой дневник наблюдений. Забравшись вновь на палубу, он с удивлением увидел Дору Васильеву, укачивающую на руках грудную дочку Карину, родившуюся уже во время рейса. На вопрос Петра Петровича она ответила, что хочет максимально продержать ребёнка в тепле. Пришлось Ширшову убегать с тонущего парохода, прижимая одной рукой дневник, а другой – Дору с Кариной.

Но даже в критические минуты гибели корабля было место для шуток и смеха. Э.Т. Кренкель вспоминал:

«Наш старший помощник капитана С.В. Гудин – подтянутый моряк, из своих сорока лет проплававший 22 года, отвечал за порядок на корабле. Эту обязанность Гудин выполнял с завидным педантизмом. Стоял хохот, когда Пётр Ширшов рассказал о том, какими страшными глазами посмотрел на него Гудин, когда Петя, вместо того, чтобы бежать кругом за какими-то очень нужными ему приборами, недолго думая, разбил окно в каюте и достал всё через выбитое стекло.

– И подумать только! Сознательно, преднамеренно разбить стекло каюты!». (Кренкель, 1973).

После гибели корабля начался новый этап экспедиции – жизнь в лагере на дрейфующем льду. Используя брёвна и доски, всплывшие после гибели «Челюскина», соорудили большой барак на 40 человек, куда поселили женщин с детьми и строительную бригаду, ехавшую на о. Врангеля. Остальные устроились в палатках.

Чтобы отвлечь людей от тягостных мыслей, организовали несколько кружков, занятия в которых вели члены научной группы. Но это по вечерам. А днём учёные продолжали свои наблюдения за океаном, льдами и атмосферой, отчасти даже довольные представившейся возможностью.

Кстати, именно на льдине у некоторых из них укрепилась мысль о возможности создания специальной дрейфующей станции в Центральной Арктике. Ведь если здесь большая группа в общем-то случайных людей после аварийной высадки смогла наладить сносную жизнь, то заранее подобранный небольшой коллектив, хорошо снаряжённый, сможет провести важные научные наблюдения, не рискуя жизнью.

В главе о Э.Т. Кренкеле уже рассказывалось о челюскинской эпопее. Напомним только, что хотя Правительственная комиссия задействовала для спасения людей несколько вариантов, упор делался на авиацию. Поэтому участники дрейфа построили ледовый аэропорт и постоянно поддерживали его в готовности, приводя в порядок после очередного торошения. В аэродромных работах регулярно участвовал и П.П. Ширшов.